Шрифт:
Все персонажи выдуманы и любые совпадения с реальными людьми случайны. Чего нельзя сказать о некоторых событиях происходящих в книге.
1
«Один, совсем один, но не одинок» — думал я про себя, расположившись на набережной курортного горда Антиб, на Лазурном берегу Франции.
Я сидел рядом со статуей, такой же одинокой, как и я.
Статуя четко выделялась на фоне морской глади и неба, цвета ультрамарин. Кажущийся светлый пиджак и светлая голова, как бы седая, создавали контраст на безмятежном, словно нарисованном
На это место я приходил каждый вечер и садился рядом, составляя неподвижной фигуре компанию. Или она мне. Это была удивительная скульптура человека, сидящего на земле, склонившего голову к коленям. Но ее особенность была в том, что она была словно паутина соткана из букв латинского алфавита. Переплетение, словно шифровало информацию, которую не дано узнать. Вот так и я, был напичкан событиями, фактами, информацией, которую знал лишь я один. В этом мы были схожи. Наша паутина была прозрачна. Вроде бы мы и понятны, а что в себе храним, скрываем от посторонних взглядов, знаем лишь мы. Вот так и я, вроде бы есть. Но я ли это?
Это была мое первое посещение этого городка. Я жил здесь уже неделю, официально находясь на отдыхе. Но в действительности отдых был условным, здесь у меня была назначена встреча.
Риск быть замеченным кем либо, всегда есть, но это курортный город и я имел право на «отдых». В течение недели я гулял по городку, заходил в сувенирные магазинчики, сидел в кафе. Я общался с людьми, как местными, так и приезжими. Мне нужно было это общение. С удовольствием заводил знакомства, не возражал против компании, если кто подсаживался за мой столик, так как бывает необходимо поговорить с незнакомым человеком просто так, чтобы скоротать время, да и сам напрашивался. Возражений не встречал. Но все это было не просто так, ради развлечения, я создавал видимость праздности на тот случай, что доведись за мной следить, то пришлось бы проверять весь круг общения.
Уже пора. Я не стал смотреть на часы, чтобы не показать даже вида, что мне надо куда-то идти по времени. Куда спешить отдыхающему? Спокойно поднялся и пошел вдоль берега. Шел не торопясь и вышел к бульвару, что тянулся вдоль берега. Пройдя метров триста, зашел в кафе и устроился на веранде, чтобы видеть окружающих, но и меня видели.
Тут же подошла женщина и, улыбнувшись, спросила: — Месье, что будете заказывать?
— Красный мартини и кофе.
Она кивнула и ушла выполнять заказ. Да, я был месье, и был гражданином этой страны. Вскоре она принесла заказ и удалилась. Я отпил мартини и посмотрел на море.
— Разрешите присесть за ваш столик, скучно сидеть в одиночестве.
Я повернулся и увидел, что рядом со столиком стоит мужчина, крепкого телосложения, среднего роста, немного загорелый, видимо не давно приехал, и солнце еще не успело придать его лицу южный загар. Глаза его, серого цвета, излучали доброту и внимание. Если бы я ответил ему отказом, то он извинился бы и ушел, но мне было все равно, да и поговорить можно.
— Да, конечно, присаживайтесь.
Мужчина поставил на стол бокал, в котором было красное сухое вино:
— Наслаждаетесь?
— Красиво,
— Коротко и емко, — поддержал он меня.
Я снова отвернулся и стал смотреть в сторону моря. На другой стороне бульвара, мужчина моего возраста, катил коляску, в которой сидел ребенок. Наблюдая за этой идиллией, никуда не спешащего человека, я не сразу услышал, что ко мне обращаются.
— Вы слышите меня? Вы так глубоко задумались, — закончил он фразу, когда я повернулся на голос. Это обращался мой сосед по столику. Он вернул меня к действительности.
— Да так, задумался о личном.
— Глубоко?
— Глубоко, — и я, отбросив этикет, со спокойным выражением лица, продолжил беседу, двух якобы случайно встретившихся мужчин. Мне ли было не знать моего собеседника. Я его знал более двадцати лет, но последний раз видел четыре года назад. Это был мой однокурсник по училищу, в те годы, когда мы были совсем юными и кроме романтики не видели ничего. Это был мой знакомый, Алексей. Отвернувшись от него, обратил его внимание:
— Посмотри, вон там, на другой стороне бульвара, мужчина с коляской. Кто там у него? Сын? Внук? Не важно, кто, — ответил я сам себе, — важно, что у него есть продолжение рода, а у меня, кроме меня самого, никого нет. Ни, своих детей, ни чужих. Родственники и те неизвестно где, да я для них уже давно не существую.
— Жалеешь, что выбрал этот путь?
— Нет, не жалею. Чтобы жалеть, надо знать, что потерял, упустил, а я не знаю. В те времена, когда у меня был выбор, я не знал, что выбирать. Если бы выбрал другой путь, то возможно была бы семья, а возможно и нет. Откуда нам знать, что ждет в пути, который мы выбрали однажды. Это жизнь при рождении мы не выбираем, а потом всегда стоим перед выбором. Нет, не жалею, — произнес я без тени сожаления, — не знаю, что получил бы, а сравнивать мне не с чем, это и грустно.
— Сам говоришь, что выбор существует всегда.
— С моего пути мне уже не свернуть, нет смысла, а подставлять близких, которых к их счастью нет, не имею права. Сам знаешь, что для моей профессии личная привязанность не просто беда — катастрофа. Я не хочу ставить на край пропасти чужие жизни, кроме своей.
— Ты еще в строю.
— Пока да, — усмехнулся я, — но кто знает, где фланг этого строя, и может быть я в нем уже последний.
— Часто об этом думаешь?
— Вообще не думаю. Так к слову пришлось. А как ты?
— Все в порядке. Дочь еще не замужем, но думаю, внуков дождусь.
— У тебя есть шансы.
— Не нравиться мне твое настроение. Что-то случилось?
— Можешь не верить, ничего. Просто посмотрел, увидел того мужчину и позавидовал.
— Себя стало жалко?
— Нет. Я уже давно разучился себя жалеть. Да ты и сам знаешь. Иначе нельзя. Нервы не выдержат.
Алексей понимающе кинул головой. В самом начале нашего знакомства, мы общались часто, потом наши дороги разошлись, пока не пересеклись вновь. Алексей был сегодня моим связным. Лишь несколько человек в конторе знали меня в лицо, он был в их числе. Даже люди, принадлежащие к высшим эшелонам разведки, не могли обо мне знать всего. Мое личное дело, давно пылилось в архиве и никого не интересовало. Я умер много лет назад. Но было другое личное дело, под моим псевдонимом и только там были ссылки, зашифрованные, кто скрывается под данным псевдонимом. Там не было даже моей фотографии. Я был нелегалом, притом очень скрытым, конспирация вокруг была строжайшей. На заре моей деятельности обо мне никто и не знал, зато теперь найдутся те, кто захочет пообщаться. Если кто и имел доступ к информации, то для них я был никто.