Жаба с кошельком
Шрифт:
– Ну, – вскинул вверх брови Станислав, – Дашенька, а сейчас? Узнаете даму?
Я покачала головой:
– Простите, нет. Что-то есть знакомое в облике…
Блондинка скривилась.
– Вы продолжайте, – обратился к ней Звягинцев, – мы люди предусмотрительные, аккуратные, все для вас приготовили.
С этими словами он выдвинул ящик письменного стола, вытащил пачку ватных дисков и бутылочку с косметическим молочком. Повертев в руках пластиковую упаковку, Станислав поставил ее перед теткой и заботливо добавил:
– Вы, наверное, привыкли к другим средствам, но у нас
Блондинка, превратившаяся в шатенку, молча взяла кусок ваты, вытряхнула на него белую горку неведомого мне молочка и принялась аккуратно «смывать» лицо. Я внимательно наблюдала за ней. Я могла бы намного раньше догадаться, что вытравленные почти добела волосы – парик. У блондинок не бывает столь густых черных бровей и темно-персикового цвета кожи. Впрочем, через пару секунд выяснилось, что брови у незнакомки тоненькие, светло-русые, почти незаметные на бледном лице. Загар пропал вместе с огромными, торчащими в разные стороны ресницами, а рот из кроваво-красного превратился в маленький, с узкими губами. Затем ловким жестом дама сняла цветные линзы. Радужная оболочка из ярко-коричневой трансформировалась в серо-голубую.
– Дашенька, – спросил Станислав, – а теперь? Ну-ка, всмотритесь получше!
Не в силах произнести и слова, я глядела на тетку. Безусловно, ее лицо мне очень хорошо знакомо. Последний раз я видела эту женщину примерно два года назад. Но этого просто не может быть!
– А-а-а, – прошептала я, – она очень похожа на покойную Марту Литвинскую, первую жену Андрея. Просто до безобразия похожа, прямо невероятно. Но Марта давно погибла. Впрочем, простите, может, вы ее сестра?
– Ты всегда была дурой, – рявкнула баба. – Это я.
– Кто? – прошептала я.
– Марта.
– Но ты же умерла!
Марта хмыкнула и повернулась к Звягинцеву:
– Мне кажется, что наш дальнейший разговор должен происходить без Дарьи. У меня нет ни малейшего желания растолковывать ей, что к чему. Если человек идиот, то это навсегда.
Последняя фраза, сказанная совершенно равнодушным голосом, привела меня в чувство, и я поняла: это не сон, не бред, не обман. Передо мной, коротко стриженная, слегка постаревшая и сильно похудевшая, сидит Марта Литвинская собственной персоной.
Глава 31
Я, Зайка и Маня никак не могли прийти в себя. Весть о волшебном воскрешении Марты поразила нас до глубины души, и мы ни о чем другом просто не могли разговаривать. Человек, который должен был дать нам хоть какие-то объяснения, поселился у себя на работе. Дегтярев приезжал в Ложкино поздно ночью и буквально через два-три часа вновь отбывал «в присутствие». Короче говоря, к концу недели мы были доведены любопытством почти до нервного истощения.
Но в субботу Александр Михайлович неожиданно появился в доме около полудня, причем не один, вместе с ним прибыл следователь Звягинцев, начавший без промедления осыпать всех комплиментами. Для каждого из присутствующих, включая собак, Станислав нашел доброе слово, и примерно через час мы,
– Как? – изумился Стас. – Дегтярев вам не рассказал?
– Нет, – обиженно протянула Маня, – только отмахивается и орет: «Потом, мне некогда!»
Звягинцев повернулся к полковнику:
– Ну, Александр Михайлович, ты жестокий человек. Ладно, девочки, сейчас все узнаете. Где бы нам устроиться поудобней?
Мы схватили Стаса, отволокли на террасу, посадили на мягкий диван, подсунули под спину подушку, а под ноги табуреточку, принесли ему чашку кофе и пепельницу, задернули тент, защитив следователя от слишком жарких лучей солнца, включили вентилятор и вооружились мухобойками, чтобы мигом уничтожить назойливых насекомых, смеющих мешать плавному течению повествования.
Стас поерзал в подушках и спросил:
– Слышь, Дегтярев, за тобой что, всегда так ухаживают?
– Не обольщайся, – рявкнул полковник, – это они от любопытства такие ласковые. В обычное время у них воды не допросишься.
– Не верю, – покачал головой Стас, – такие милые, красивые…
Скрипя от нетерпения зубами, мы выдержали очередную порцию комплиментов. Наконец Звягинцев приступил к делу:
– Сначала хочу сказать, что Дашенька, в общем, правильно разобралась в том, как было подготовлено отравление.
Марта и Алиса познакомились в горах, в тот год, когда Кочеткова увлеклась скоростным спуском на лыжах. Знакомство переросло в дружбу. Алиса считала Марту своей лучшей подругой, разницы в возрасте она не замечала. Но самое удивительное состоит в том, что угрюмая, нелюдимая Марта от души полюбила Алису, более того, она считала ее единственным человеком на свете, способным ее понять. С Алисой госпожа Литвинская всегда была откровенна. Именно ей она рассказала правду о своей безрадостной семейной жизни, только ей жаловалась на Андрея, поселившегося «в деревне», лишь у Алисы на плече плакала, приговаривая:
– Ну за что это мне? И ведь не развестись никогда, потому что жить в нищете я не смогу.
Алиса хорошо знала, как мучается подруга, но помочь той ничем не могла. Единственная радость – поездки в горы, они старались кататься туда вместе, но в последний раз Марта уехала одна, уехала и погибла.
К слову сказать, и Алиса, и Марта очень дорожили своими отношениями и старательно скрывали их от окружающих. Марта представляла, как вытянется лицо Андрея, если она привезет в «Волшебный лес» Алису и заявит: «Это моя лучшая подруга».
Муж бы никогда не понял, что за отношения связывают двух женщин, одна из которых годится другой в дочери. Но Литвинский никогда не ходил в горы и не знал, что там возраст не играет никакой роли. Одна из причин, по которой Марта любила альпинизм, состояла в том, что в горах она становилась восемнадцатилетней, причем не только для себя, но и для окружающих.
Смерть Марты Алиса перенесла очень тяжело. Она не поехала искать тело подруги, девушка хорошо знала: лавина редко отдает свою добычу. Представьте теперь ужас Алисы, когда однажды поздним вечером в ее квартире раздался звонок, и она услышала глухой, великолепно узнаваемый голос Марты: