Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья
Шрифт:
Открытие Генеральных штатов должно было состояться 5 мая. И Франсуаза захотела непременно присутствовать на этом торжестве. Разодевшись в парадное платье, она распорядилась, чтобы и дочери ее нарядились как можно лучше. Удостоверившись, что в праздничных костюмах они выглядят «не хуже, чем любые аристократки», Франсуаза отправилась с ними в Версаль. Перед уходом она сказала Жаку:
— Сегодня великий день! Не думаю, чтобы нашлись охотники посидеть в кабинете. Ну да если и найдутся, ты один великолепно справишься.
Жанетта торжествовала
Бабетта улучила минутку, подбежала к нему и шепнула:
— Я постараюсь ничего не пропустить, подметить каждую мелочь и все, все тебе расскажу.
Жака тронуло внимание Бабетты, но все-таки увидеть церемонию своими глазами — это совсем не то, что услышать рассказ, даже самый подробный…
Когда Франсуаза и ее дочери поздно вечером вернулись из Версаля, они принялись наперебой рассказывать, что там видели.
— Даже представить себе нельзя, сколько там было народу! — начала Франсуаза. — Можно подумать, что сегодня весь Париж перебрался в Версаль. На всем пути, по которому должны были прошествовать депутаты, дома и балконы были разукрашены разноцветными шелковыми и бархатными материями, мостовые засыпаны цветами. И всюду, всюду — люди, даже на крышах! Они облепили фонари, ступени, крылечки, пустые фиакры… И сколько женщин!..
— Ну, а депутаты? — с волнением в голосе спросил Жак.
— Матушка, дайте я расскажу! — взмолилась Жанетта, которой мать не давала вставить слово. — Вот было зрелище, когда проследовали дворяне в своих шитых золотом костюмах, в шляпах с перьями! От кружев и золотых украшений рябило в глазах!
— Большинство священников было в скромных темных рясах, — подхватила Виолетта. — Тем красивее казались красные и лиловые сутаны и мантии, в которые были облачены представители высшего духовенства. Они казались яркими пятнами на черном фоне…
— Ну, а депутаты третьего сословия? — нетерпеливо перебил Жак.
— Это как раз было совсем некрасивое зрелище, — сказала Жанетта, — хотя они и шли стройными рядами. Черные шелковые короткие накидки с прорезями для рукавов, черные береты. Ни единого цветного пятнышка! Говорят, их всего шестьсот человек… Среди них был, конечно, господин Горан!
— Может, это и не было красиво, — сказала Бабетта, наконец сумевшая вмешаться в разговор. — Но как ни были разодеты дворяне и высшее духовенство, они не вызвали у народа ни капли воодушевления. Стояла полная тишина. Наверное, им было не очень приятно, что их так приняли. Зато когда в конце процессии появились представители третьего сословия, от рукоплесканий и радостных возгласов, которые неслись навстречу им из окон, с балконов домов, прямо с улицы, все дрожало!
— А ведь и правда странно, что народ молчал, — произнесла
— Говорят, что молчание народа — это урок королям, — спокойно сказал Жак.
— Откуда ты это взял? — спросила Франсуаза. Она была явно озадачена.
— Как же! Ведь рукоплесканиями народ выразил свое отношение к сословиям. Если же он молчал, значит…
— Мне кажется, братец, что ты слишком много читаешь! — с укором сказала Жанетта. — А знаешь, это тебя не доведет до добра!
— Все равно, что бы мы ни толковали, мы, женщины, мало понимаем в этих делах. А ты, Жак, еще молод… Вот придет господин Горан и все нам разъяснит, — примирительно заключила Франсуаза.
Можно было подумать, что Жанетта вполне довольна своей судьбой. Но счастлива ли она была на самом деле?
Ни мать, ни Виолетта не задавали себе этого вопроса. А Бабетта не могла примириться с той будничной обстановкой, которая сопровождала предстоящий брак сестры.
Улучив минутку, когда они сидели вдвоем за вышиваньем, а Виолетта дежурила в лавке, Бабетта спросила:
— Скажи, Жанетта, ты любишь господина Горана?
— Глупенькая, об этом я думаю меньше всего. Да и что понимать под словом «любовь»? Господин Горан будет хорошим мужем.
— Когда господин Горан приходит, только и разговора, что о доходах от типографии. И с тобой он ни о чем другом не говорит, лишь о барышах да выгодах. Наверное, он хороший человек, но такой скучный…
— Я в замужестве веселья не ищу, — наставительно заметила Жанетта. — Зато я буду жить безбедно, стану хозяйкой богатого дома…
— И это все, чего ты хочешь? — разочарованно спросила Бабетта. — Ведь господин Горан…
Бабетта не окончила фразы, потому что в комнату вихрем ворвалась Виолетта.
— Жанетта, Бабетта, кончайте шить! Мама обещала повести нас сейчас на ярмарку. Там будет представление!
Жанетта охотно отбросила в сторону вышивание, продолжая на ходу неоконченный разговор:
— Хотела бы я знать, где и когда ты видела человека достойнее господина Горана? Человека, который больше подошел бы как жених девушке нашего круга?
— Ну, я не знаю… Хотя бы Шарль…
— Ах, вот в чем дело! — весело рассмеялась Виолетта. — Ты, плутовка, затеваешь разговор о Шарле, а у самой в мыслях — Жак!
Бабетта вспыхнула до корней волос, сама не отдавая себе отчета почему.
— Я сказала «Шарль», его и имела в виду. Но и Жак тоже умный, у него благородные помыслы… — Она не кончила фразы и, бросив на ходу: — Давайте собираться на ярмарку, а не то маменька будет нас бранить, если мы опоздаем, — поспешно вышла из комнаты.
Ей вдогонку Жанетта крикнула со злостью:
— Твой Жак — грубиян! — А потом, повернувшись к младшей сестре, спокойно добавила: — Маменьке ничего не говори о нашей болтовне! Но неужели ты и в самом деле думаешь, что Бабетте нравится Жак? Все это вздор! Маменька готовит ей в женихи господина Лефатиса.