Жандарм 2

Семин Никита

Игра продолжилась, чтобы на четвертом круге наши с майором карты вновь совпали. Вот тут на нас уже стали коситься все за столом. У Аверьина к недоумению прибавился страх в эмоциях. Таланин был удивлен, а вот Анатолий испытывал азарт.

— Какая интересная и захватывающая игра, — улыбнулся он. — Такого на моей памяти еще не бывало.

— Новичкам везет, — мрачно посмотрел на меня Роман Григорьевич.

— Я не особо удачлив, — пожал я плечами. — Иначе бы выигрывал чаще.

— Кстати, Григорий, — обратился ко мне Илья Иванович, — вы почти ничего не рассказали о себе. Все время молчите...

— Просто я умею слушать, —

смотря прямо в глаза Аверьину, сказал я. Страха у Алексея Егоровича прибавилось. — А о себе мне рассказать особо нечего, господа. Я почти год был в коме после ранения и потерял после этого память. Теперь наверстываю упущенное. Анатолий Васильевич может подтвердить.

— Истинно так, — кивнул блондин. — Григорий Мстиславович наверстывает во всем. И в играх, как сейчас, и с женщинами... — он многозначительно промолчал, но развивать тему не стал. Явно ведь на ту дуэль намекает. Не дает она ему покоя! — Но может вернемся к игре?

— Поддерживаю, — кивнул я, чтобы не развивать тему о себе.

К тому же, я понимаю, что если третий раз подряд моя карта совпадет с картой Мерушкина, то в удачу уже никто не поверит. Это понимают двое шулеров. И тут я встаю перед выбором: или разоблачить их, или же попробовать «развести на деньги». Но так, чтобы остальные игроки ничего не поняли. Вот последнее я и решил сделать.

— Алексей Егорович, — обратился я к нашему банкомету. Страх у него усилился, хотя внешне он это никак не показал, лишь приподняв бровь, что слушает меня. — Не сочтите за бестактность, что лезу в ваши полномочия, но почему бы нам не поднять ставку? Скажем, — тут я посмотрел на оставшиеся у меня деньги, коих после сорванного куша набралось ровно сотня, — до ста рублей? Все или ничего! — подвинул я купюры к центру стола.

Тот мой намек понял правильно. Вон как страх усилился, даже капелька пота на виске возникла. Фактически я ему только что поставил ультиматум — или я срываю банк и он остается со своей схемой, или не получаю ничего, но и его тайна вскроется и он тоже потеряет все. В том числе и репутацию, что гораздо важнее денег.

— Чтож, раз уж вы мой гость, я пойду вам навстречу. В этот раз, — намек однозначный, сейчас даст мне сорвать банк, но больше он такого не потерпит. И я должен буду тоже молчать о том, что вычислил его.

— Премного благодарен, — улыбнулся я. — Большего мне и не нужно.

— Эх, — подергав себя за ус, нахмурил брови Таланин.

У него денег для ставки не хватало, а игроком он оказался азартным.

— Никто не будет против, если я поставлю это? — снял он с пальца дорогой перстень.

— Он стоит больше, чем сто рублей, — заметил Аверьин.

— Ничего, я верю в свою удачу, — толкнул на середину стола перстень Илья Иванович.

Пожав плечами, Аверьин снова стал тасовать карты, назначив озвученную мной ставку. При этом упомянул своего сына, что тот тоже такой же горячий, как и я, и посочувствовал Мерушкину, у которого подрастает дочь. Сочувствовал тому, что та уже растет непоседой и что начнет выделывать, как достигнет подросткового возраста — одному богу известно. Еще и головой покачивал при этом, смотря на своего подельника.

Банк собран, карты выложены на стол и вот идет их вскрытие...

— А вы точно везунчик, Григорий! — воскликнул Боголюбов, когда первая же карта из колоды Аверьина совпала с моим пиковым валетом.

— Да, но не буду дергать бога за бороду, — подгребая деньги к себе, с улыбкой ответил я. — Спасибо за игру, господа.

— Понимаю, — кивнул майор. —

Проявить благоразумие и вовремя остановиться — тоже добродетель.

И посмотрел на меня так... с предостережением.

— Несомненно, — кивнул я в ответ.

Затем повернулся в сторону мрачного Таланина, который неотрывно провожал взглядом свой перстень.

— Илья Иванович, держите, — протянул я ему его ставку. — Вижу, оно вам дорого. Я согласен подождать и забрать свой выигрыш деньгами.

— Благодарю, — облегченно взял тот перстень и надел обратно на палец.

— Григорий Мстиславович, это обязательно нужно отметить! — с апломбом заявил Боголюбов. — Иначе Фортуна обидится и покинет вас.

— Так и поступлю, — согласился я с ним, помня, что все еще должен следить за Анатолием, а его взгляд точно намекал, что отмечать он планирует вместе со мной. Грех отказываться от шанса, когда объект слежки сам идет к тебе «в руки».

— Мое предложение: выпить по бокалу шампанского и в бордель! Нет лучшего завершения удачного вечера, как уснуть в объятиях дамы. Возражения не принимаются!

Глава 8

— Ум-м... — со стоном от боли в голове, я потер лоб левой рукой и открыл глаза.

Белый потолок со свисающей лампочкой, обрамленной желтой тканью в попытке придать ей вид солнца. Вот что я увидел первым. Незнакомый потолок и незнакомая лампочка. Голова была тяжелой, на виски давило, а в горле была такая сухость, что язык натуральным образом скукожился и издавал шуршание, когда я провел им по своим губам.

Я решил осмотреться, чтобы понять, где это я нахожусь, и тут же обнаружил, что я не один. Справа, положив голову на мою руку, лежала девушка. Ее темные волосы беспорядочно раскинулись по лицу, не давая рассмотреть его. Чуть скосив глаза, увидел, что не только моя правая конечность находится «в плену». Торс обвила изящная женская ручка, прижимая свою владелицу к моему боку двумя мягкими полушариями, а ниже поверх моих ног гордо «смотрела» вверх аппетитная девичья попка. Не заметил и не почувствовал я этого сразу лишь по причине жуткой головной боли, которая никуда не делась. Если бы не она, то я бы точно не смог остаться равнодушным от открывшегося мне зрелища. Сейчас же мне хотелось для начала хотя бы попить воды, чтобы избавиться от противной сухости во рту.

С трудом приподнявшись на левой свободной руке, я смог осмотреть комнату, где проснулся, уже полностью.

Мы с незнакомкой лежали на кровати-полуторке. Слева стена с темно-зелеными обоями, на которых кто-то умелой рукой нарисовал полевые цветы и восход солнца. В ногах к кровати прислонен торцом дамский столик с встроенным зеркалом. Мой взгляд скользнул вправо, отметил наличие светло-коричневой двери, после чего слегка забуксовал в попытках понять, что увидел.

Спустя секунд десять до меня дошло, что вместо стены я вижу ширму, что делит пространство комнаты на две части. Ширма состояла из реек, перетянутых зеленой тканью в тон к обоям, и могла легко быть сложена, чтобы вернуть комнате первоначальный объем. Чтобы изогнуться и посмотреть, что находится у меня в изголовье, пришлось аккуратно высвободить свою руку из плена незнакомки. Аккуратно не получилось, да и не только моя рука была заблокирована ее телом. В итоге повозившись, я добился того, что девушка недовольно зафырчала, что-то пробормотала и все же отпустила меня, попытавшись перевернуться на другой бок. Еле успел ее удержать за талию, ведь иначе она бы свалилась на пол.