Жангада. Школа робинзонов
Шрифт:
Назавтра, двадцатого августа, у левого берега появились водовороты. Лоцман повел жангаду между правым берегом и островами.
Здесь начиналась территория, усеянная большими и малыми озерами с темной водой, такими, как Кальдерон, Гуарандейна и многие другие. Обилие водоемов указывало на близость Риу-Негру, самого значительного из притоков Амазонки. До этого места великую реку называют еще Солимоенс, но после впадения в нее Риу-Негру она носит только то имя, под которым известна во всех уголках земного шара.
В тот день Араужо пришлось потрудиться.
Протока между
Трудно себе представить что-нибудь более живописное, чем затопленный лес слева по борту, будто посаженный посреди воды. Могучие стволы вставали над спокойной и прозрачной гладью, в которой сложное переплетение ветвей отражалось с необыкновенной четкостью. Отражение деревьев не могло бы быть совершенней, даже если б они были вставлены в огромное зеркало, наподобие тех миниатюрных клумб, какими украшают праздничные столы. Даже самый внимательный глаз не уловил бы разницы между отражением и реальностью. Казалось, будто деревья стали вдвое длиннее и заканчивались, внизу и вверху, широким зеленым шатром, образуя как бы два зеленых полушария.
Отступать было уже поздно, и лоцману поневоле пришлось пустить плот под эти природные арки. Он принялся маневрировать с большой осторожностью, чтобы избежать толчков слева и справа.
Араужо умело помогала команда. Стволы деревьев служили прочной опорой их длинным шестам, и плот не терял нужного направления. Малейший толчок мог повернуть плот. Тогда, наскочив на деревья, громадная махина развалилась бы на куски.
— Как здесь красиво! — мечтательно вздохнула Минья. — Как было бы приятно всегда плыть по неподвижной воде, в прохладной тени дерев, защищающих от солнечных лучей!
— Плыть здесь приятно, но небезопасно, милая Минья, — возразил Маноэль. — На таком длинном плоту, как наш, гораздо спокойнее плыть по широкой глади реки.
— Не пройдет и двух часов, как этот лес останется позади, — пообещал лоцман.
— Надо успеть вдосталь налюбоваться его волшебной красотой! — воскликнула Лина. — Время промелькнет так быстро!
Взгляните на стаи обезьян, резвящихся в ветвях деревьев, на птиц, отражающихся в прозрачной воде!..
— А цветы распускаются на самой поверхности реки, их колышет течением, будто ветерком, — подхватила Минья.
— А длинные лианы, причудливо извиваясь, перекидываются с дерева на дерево, — вторила ей юная мулатка.
— Только на конце лианы не висит Фрагозо! — ввернул ее жених. — Признайтесь, Лина, в икитосском лесу вы сорвали редкостный цветок!
— Полюбуйтесь-ка на него! Другого такого цветка не сыщешь! — подхватила Лина. — Ах, какое чудо!
Последние ее слова относились к гигантским кувшинкам, бутоны которых были не меньше, чем кокосовый орех. А дальше, там где вырисовывался залитый водою берег, виднелись заросли камыша
Тут было полное раздолье для охотника: в густых зарослях водилось несметное множество водяных птиц. Ибисы стояли неподвижно, будто нарисованные, на опрокинутом старом стволе; чопорные фламинго были похожи издали на розовые зонтики, раскрытые в зеленой листве; серые цапли застыли на одной ноге.
Но по воде скользили и длинные, верткие ужи, а может статься, и страшные электрические угри, которые своими разрядами парализуют человека и даже самого сильного зверя, в конце концов убивая жертву.
Еще больше следовало остерегаться водяных удавов-анаконд: они замирают, обвившись вокруг дерева, и вдруг молниеносно выбрасывают длинное тело, хватают добычу и сжимаются железными кольцами с такой силой, что могут задушить и здоровую свинью (ходили слухи даже про быка). В лесах Амазонки анаконды достигают тридцати футов в длину, а по свидетельству Каррея, встречаются удавы длиной в сорок семь футов, а толщиной чуть ли не с бочонок.
Если бы на жангаде, не дай Бог, появилась анаконда, она, пожалуй, была бы не менее опасна, чем кайман!
К счастью, нашим путешественникам не пришлось встретиться ни с электрическими угрями, ни с удавами, и плавание по затопленному лесу, длившееся около двух часов, закончилось без происшествий.
Прошло три дня. Жангада приближалась к Манаусу. Еще сутки, и она подойдет к устью Риу-Негру, где располагается столица провинции Амазонки.
В самом деле, двадцать третьего августа, в пять часов вечера гигантский плот остановился перед северным мысом острова Мурас, у правого берега Амазонки. Оставалось только пересечь наискосок реку и, преодолев расстояние в три мили, войти в гавань. Но лоцман Араужо вполне резонно не захотел двигаться дальше ввиду приближения ночи.
Половина пути осталась позади, и по этому поводу решили устроить праздничный обед, а заодно отпраздновать и помолвку Фрагозо с прелестной Линой.
Вместе со всей почтенной семьей Гарралей за стол сел и Торрес. На этот раз он был молчалив. Бенито исподтишка наблюдал за ним. Бразилец пристально смотрел на Жоама, и глаза его светились странным блеском. Так хищник старается заворожить свою жертву, прежде чем броситься на нее.
Обед начался весело. Лина оживляла его своим радостным смехом, Фрагозо — забавными шутками. Отец Пассанья приветливо поглядывал на маленькое общество, которое он так любил, и на две юные пары, союз которых ему предстояло благословить.
— Ешьте, ешьте, падре! — сказал ему Бенито. — Наша повариха не ударила в грязь лицом. А вам надо набираться сил, чтобы обвенчать сразу столько людей!
— Ничего, сын мой, — отвечал отец Пассанья. — Найди и ты добрую девушку, которая согласится выйти за тебя. Тогда посмотрим, достанет ли у меня сил обвенчать заодно и вас!
— Прекрасный ответ! — вскричал Маноэль. — Выпьем за скорую свадьбу Бенито!
— Мы подыщем ему в Белене хорошенькую невесту, — весело подхватила Минья, — тогда он не отвертится — все так все!