Жангада. Школа робинзонов
Шрифт:
Если бы он не был одинок, если бы кому-нибудь из потерпевших крушение тоже удалось добраться до берега! Пусть им будет не капитан Тюркот или его помощник, а любой из матросов, пусть даже учитель танцев Тартелетт! Правда, этот легкомысленный человек в подобных обстоятельствах слабая опора. Все равно! Только не быть одному! Если бы Годфри мог надеяться, что кто-то разделит с ним одиночество, будущее рисовалось бы ему не таким мрачным.
Но нельзя терять надежды… Правда, на прибрежных скалах никого не оказалось, но, может быть, он встретит живого человека,
Годфри еще раз огляделся, повернувшись вначале на север, потом на юг. Никого. По крайней мере, видимый участок берега необитаем — нигде не видно ни хижины, ни поднимающегося к небу дымка.
— Вперед! Вперед! — подбадривал себя Годфри.
Он зашагал по отмели в северном направлении, решив, что сначала поднимется на песчаный холм, откуда открывается обширное пространство.
Полное безмолвие. На песке никаких следов. Только морские птицы — чайки и поморники — резвятся среди скал, — единственные живые существа в этой пустыне.
Годфри шел около четверти часа и уже начал подниматься на самый высокий склон, поросший тростником и низким кустарником, но вдруг неожиданно остановился. В пятидесяти шагах, среди прибрежных рифов, он заметил какую-то бесформенную вздувшуюся массу, похожую на труп неизвестного морского животного, выброшенного последней бурей.
Годфри бросился туда.
С каждым шагом сердце билось все сильнее. В бесформенной массе, принятой им за останки какого-то зверя, он узнал тело человека.
В десяти шагах от цели Годфри остановился как вкопанный и воскликнул:
— Тартелетт!
Да, действительно, перед ним лежал неподвижный учитель танцев и изящных манер.
Надутый до предела спасательный пояс делал Тартелетта похожим на морское чудовище. Но, может быть, он еще жив. Спасательный пояс должен был удержать его на волнах, а прилив — прибить к берегу…
Годфри принялся за дело. Опустившись на колени перед Тартелеттом, расстегнул спасательное снаряжение и стал изо всех сил растирать бесчувственное тело. Наконец губы учителя зашевелились… Юноша приложил руку к сердцу… Оно билось!
Годфри окликнул Тартелетта.
Тот качнул головой, потом издал хриплый звук, за которым последовало несколько бессвязных слов.
Схватив учителя за плечи, Годфри встряхнул его.
Тартелетт открыл глаза и провел рукой по лбу. Потом поднял другую руку, чтобы убедиться, на месте ли карманная скрипка и смычок.
— Тартелетт! Милый мой Тартелетт! — закричал Годфри, поддерживая голову учителя.
Голова с остатками всклокоченных волос едва заметно покачнулась, как бы кивнув в знак одобрения.
— Это я… Я… Годфри!
— Годфри? — переспросил Тартелетт.
Учитель поднялся на колени, поглядел вокруг, неожиданно улыбнулся и встал на ноги… Наконец-то он почувствовал под собой надежную твердь! В эту минуту Тартелетт понял, что никакая качка ему больше не грозит: под ногами не качающаяся палуба, а неподвижная, надежная
Учитель танцев вмиг обрел свой былой апломб. Ноги приняли классическую позицию, левой рукой он схватил карманную скрипку, в правой появился смычок. Скрипка издала протяжный, меланхоличный звук, и Тартелетт, улыбаясь, произнес:
— В позицию, сударыня!
Добряк в ту минуту подумал о Фине.
Глава IX, в которой доказывается, что не все прекрасно в жизни Робинзона
Учитель и ученик бросились друг другу в объятия.
— Дорогой Годфри! — вскричал Тартелетт.
— Милый Тартелетт! — ответил Годфри.
— Наконец-то мы прибились к берегу, — воскликнул учитель танцев тоном человека, который пресытился морским путешествием и приключениями.
— Снимите же наконец ваш спасательный пояс, — сказал юноша. — Эта штука душит вас и мешает двигаться.
— Вы полагаете, я действительно могу его уже снять? — спросил Тартелетт.
— Вне всякого сомнения. Положите вашу скрипку в футляр, и отправимся на разведку.
— Не возражаю, — ответил учитель танцев. — Но прежде всего, прошу вас, зайдемте в какой-нибудь ресторан. Я умираю от голода. Десяток бутербродов и два-три стаканчика вина сразу поставят меня на ноги.
— Согласен… Зайдем в первый попавшийся… А если нам там не понравится, пойдем в другой…
— Затем, — бодро продолжал Тартелетт, — спросим у кого-нибудь из прохожих, где здесь телеграф. Необходимо послать депешу вашему дяде Кольдерупу. Надеюсь, этот добрейший человек не откажется выслать нам денег на обратный путь. Ведь у меня нет ни цента…
— Договорились! Зайдем в первую же телеграфную контору, а если ее поблизости не окажется, то на ближайшую почту. Итак, в путь, Тартелетт!
Учитель наконец-то освободился от спасательного пояса, повесил его через плечо, как охотничий рог, и путешественники зашагали по направлению к окаймлявшим берег дюнам.
Встреча с Тартелеттом придала Годфри немного бодрости. Теперь его больше всего интересовало, не уцелел ли еще кто-нибудь из экипажа «Дрима».
Четверть часа спустя наши исследователи поднялись на дюну высотой от шестидесяти до восьмидесяти футов и уже почти достигли ее вершины. Отсюда открывалась панорама всего восточного берега, ранее скрытого от глаз.
В двух или трех милях от них возвышалась вторая гряда холмов, замыкавшая линию горизонта. К северу берег заканчивался выступом, но трудно было понять, соединен ли он с каким-то невидимым отсюда мысом. В южной части глубокая впадина рассекала побережье, а дальше синел океан. Поэтому Годфри пришел к выводу, что если их выбросило на полуостров, то перешеек, соединяющий его с другой частью суши, находится на севере или на юго-востоке.
Как бы там ни было, перед учителем и его воспитанником лежала не бесплодная пустыня, а широкая зеленая долина с прозрачными ручьями и высоким густым лесом. Деревья спускались вниз по холмам, как по ступеням. Поистине великолепный пейзаж.