Жангада
Шрифт:
В следующие дни жангада прошла мимо рек Камара, Ару, Журипари, которые текут параллельно правому берегу Амазонки, но не втекают в нее, а убегают на юг, где сбрасывают свои воды в реку Пурус и уже вместе с ней вливаются в великую реку. 10 августа, в пять часов вечера, жангада стала на якорь у Кокосового острова.
Здесь находился поселок серингейро, или заготовителей каучука; добывается он из дерева серингера, которое ученые называют «сифония эластика». [34]
34
Старое
Говорят, что вследствие плохого ухода за деревьями и неумелой эксплуатации число их в бассейне Амазонки уменьшается, но все же леса каучуковых деревьев на берегах Мадейры, Пуруса и других притоков великой реки еще очень обширны.
На Кокосовом острове десятка два индейцев добывали и обрабатывали каучук, что делается чаще всего в мае, июне и июле.
Убедившись, что стволы деревьев, которые во время половодья фута на четыре погружаются в воду, уже вполне пригодны для добычи каучука, индейцы принимаются за дело.
Сделав глубокий надрез в заболони дерева, они привязывают под ним небольшие горшочки, которые за сутки наполняются густым млечным соком; этот сок можно собирать и с помощью бамбуковой трубочки, опущенной в стоящий под деревом сосуд.
Добытый сок индейцы окуривают на костре, чтобы сохранить содержащееся в нем смолистое вещество. Набрав сок деревянным совком, его держат в дыму, отчего сок почти сразу густеет, принимает желтовато-серую окраску и понемногу затвердевает. Образующийся каучук снимают с совка слой за слоем и сушат на солнце, после чего он еще твердеет и становится обычного, коричневого цвета. Тогда каучук готов.
Бенито, воспользовавшись случаем, скупил у индейцев весь каучук, хранившийся в их стоявших на сваях хижинах. Назначенная им цена была достаточно высока, и они остались очень довольны.
Спустя четыре дня, 14 августа, жангада подошла к устью Пуруса. Эта река — еще один из самых больших притоков на правом берегу Амазонки — судоходна даже для крупных судов на протяжении свыше пятисот лье. Она течет с юго-запада, и устье ее достигает четырех тысяч футов ширины. Течение ее затеняют фикусы, тахуарисы, пальмы «нипа», цекропии; при впадении в Амазонку она разделяется на пять рукавов.
В этом месте лоцману Араужо было легко управлять жангадой. В реке было значительно меньше островов, к тому же ширина ее достигала тут не менее двух миль.
Поэтому течение спокойно несло жангаду, и 18 августа она остановилась на ночь у деревни Пескейро.
Солнце уже стояло совсем низко над горизонтом и с быстротой, присущей ему на этих широтах, скатилось вниз почти отвесно, словно громадный огненный шар. Ночь здесь сменяет день почти без сумерек, как в театре, где, изображая ночь, сразу гасят огни рампы.
Жоам Гарраль с женой, Линой и старой Сибелой сидели перед домом.
Торрес сначала вертелся около Жоама Гарраля, как будто
Индейцы и негры лежали у бортов жангады, на своих местах; Араужо, сидя на носу, наблюдал за течением, которое убегало прямо вперед.
Маноэль и Бенито с беспечным видом болтали и курили, прогуливаясь посреди палубы перед сном, но зорко следили за всем.
Вдруг Маноэль, протянув руку, остановил Бенито и сказал:
— Что за странный запах? А может, мне кажется? Ты не чувствуешь? Пахнет как будто…
— Как будто мускусом! — ответил Бенито. — Здесь, должно быть, на берегу спят кайманы.
— Вот как! Природа мудро распорядилась, наделив их запахом, который их выдает.
— Да, это большое счастье, потому что они довольно опасны.
Чаще всего, когда наступает вечер, эти крокодилы выходят на берег, чтобы с удобством провести ночь. Там, пятясь задом, они заползают в ямы и засыпают, выставив голову с широко разинутой пастью, если только не подстерегают какую-нибудь добычу. Этим хищникам ничего не стоит броситься за своей жертвой либо вплавь под водой, работая одним хвостом, либо бегом по берегу, и притом с такой быстротой, что человеку от них не спастись.
Тут, на этих широких берегах, кайманы рождаются, живут и умирают, отличаясь необыкновенным долголетием. Старых, столетних кайманов можно узнать не только по зеленоватому мху, покрывающему их спину, и бородавкам, усеявшим кожу, но и по кровожадности, которая с возрастом все усиливается. Как правильно сказал Бенито, эти животные бывают очень опасны и нужно остерегаться их нападения.
Вдруг впереди раздались крики:
— Кайманы! Кайманы!
Маноэль и Бенито вздрогнули и посмотрели вперед.
Трем большим кайманам, длиной от десяти до двенадцати футов, удалось взобраться на жангаду.
— Хватайте ружья! Хватайте ружья! — закричал Бенито, делая знак индейцам и неграм, чтобы они отошли назад.
— Бегите домой! — подхватил Маноэль. — Прячьтесь скорей!
В самом деле, нечего было и пытаться сразу напасть на кайманов — значит, прежде всего следовало укрыться от них.
В одно мгновение все разбежались. Семья Гарралей скрылась в доме, к ней тотчас присоединились и двое молодых людей. Индейцы и негры попрятались в своих шалашах и хижинах.
Запирая двери дома, Маноэль спросил:
— А где Минья?
— Ее здесь нет! — ответила Лина, выбегая из комнаты своей хозяйки.
— Великий боже! Где же она? — ужаснулась мать.
И все принялись громко звать:
— Минья! Минья!
Никакого ответа.
— Неужели она на носу жангады? — спросил Бенито.
— Минья! — крикнул Маноэль.
Оба юноши, Фрагозо, Жоам Гарраль, не думая об опасности, бросились из дома с ружьями в руках.
Не успели они выйти на палубу, как два каймана повернулись и побежали им навстречу.