Жанна Д'Арк, Орлеанская Дева

Квашнина Елена Дмитриевна

" И не единожды повторила, что если священники утверждают, что ее видения и откровения являются ложными, то она не желает больше защищать их… Тогда же, на виду у великого множества клириков и мирян она произнесла формулу отречения, следуя тексту составленной по-французски грамоты, каковую грамоту собственноручно подписала».

Жанна произнесла слова покаяния, и ожидавший ее смертный приговор заменили другим, который судьи заготовили заранее, рассчитывая на то, что обвиняемая отречется. В нем говорилось, что суд учел чистосердечное раскаяние подсудимой и снял с нее отлучение. «Но так как ты тяжко согрешила против бога и святой церкви,

то мы осуждаем тебя окончательно и бесповоротно на вечное заключение, на хлеб горести и воду отчаяния, дабы там, оценив наше милосердие и умеренность, ты оплакивала бы содеянное тобою и не могла бы вновь совершить то, в чем ныне раскаялась».

Огласив приговор, Кошон распорядился увести осужденную в Буврейский замок. Инквизиционный процесс по делу о впадении в ересь «некой женщины Жанны, обычно именуемой Девой», закончился.

Однако англичанам требовалась смерть Жанны, а не ее заключение; вместо церковной тюрьмы ее вернули в ту же опостылевшую камеру, к тем же мучителям, и снова заковали в кандалы. Невозможно себе представить, что творилось на душе у недавней «любимицы победы» и «дочери божьей», но через два дня ее нашли одетой в свое старое мужское платье(предусмотрительно подложенное палачами), что было рецидивом ереси и автоматически вело к костру.

У нее спросили, кто принудил ее сделать это. «Никто, — ответила Жанна. — Я сделала это по своей доброй воле и без всякого принуждения». Тогда ее спросили о причинах.: «Находясь среди мужчин, приличнее носить мужской костюм, нежели женское платье». И затем сказала, что она надела мужской костюм потому, что судьи не выполнили своих обещаний.

«Спрошенная, слышала ли она после четверга свои голоса, отвечала, что да. Спрошенная, что они ей сказали, отвечала, что господь передал через святых Катерину и Маргариту, что он скорбит о предательстве, которое она совершила, согласившись отречься, чтобы спасти свою жизнь, и что она проклинает себя за это».

Вероятно 30 мая ее повезли на казнь в тележке, одетую в полотняную рубашку, пропитанную серой.

Николай Миди произнес проповедь на текст апостола Павла: «Страдает ли один член, страдают с ним все», и окончил ритуальной фразой: «Ступай с миром, Церковь ничего больше не может сделать для тебя и передает тебя в руки светской власти».

После, по свидетельству Массье, «Жанна, на коленях, начала молиться Богу с великим рвением, с явным сокрушением сердечным и с горячей верой, призывая Пресвятую Троицу, Пресвятую Деву Марию и всех святых, некоторых называя поименно; смиренно попросила прощения у всех людей, какого бы состояния они ни были, у друзей и у врагов, прося всех молиться за нее и прощая все зло, какое ей сделали».

Лефевр также добавляет: «Она так плакала, так трогательно взывала к Богу — что самый жестокосердный человек не мог бы удержаться от слез. Помню очень хорошо, что всех присутствующих священников она попросила отслужить за нее по обедне».

Кошон прочел приговор и удалился вместе с трибуналом.

Жанну возвели на вязанки хвороста и привязали к столбу, после чего подожгли. «Потом она начала кричать: «Иисус» и призывать архангела Михаила. И до смерти продолжала кричать: «Иисус»».

Зрелище было не для слабонервных. Рассказывают, что английскому солдату, стоявшему у подножия костра и на пари глумившемуся над нею, показалась вылетевшая из пламени белая голубка. Ему стало дурно; через несколько часов, когда его откачали в кабаке, он каялся перед английским монахом-доминиканцем в том, что надругался над святой.

Также, по словам Ладвеню и брата Изамбара, когда все

было кончено, «около четырех часов пополудни», палач пришел в доминиканский монастырь, «ко мне, и к брату Ладвеню, в крайнем и страшном раскаянии, как бы отчаиваясь получить от Бога прощение за то, что он сделал с такой, как он говорил, святой женщиной. И он рассказал еще нам обоим, что, поднявшись на эшафот, чтобы все убрать, он нашел ее сердце и иные внутренности несгоревшими; от него требовалось сжечь все, но, хотя он несколько раз клал вокруг сердца Жанны горящий хворост и угли, он не мог обратить его в пепел, и, пораженный явным чудом, он перестал терзать это Сердце, положил в мешок вместе со всем, что осталось от ее плоти, и мешок бросил в Сену».

Так завершилась жизнь этой удивительной девушки, и началась другая — легендарная.

Вадим Тропейко

Осада Компьена (22 Мая — 26 Октября 1430 г.)

Город Компьен, расположенный на правом берегу реки Уазы, близ впадения в нее реки Энн, являлся одним из крупнейших городов Северной Франции. За обладание этой стратегически важной крепостью, господствующей в долине Уазы, в двадцатые годы шла упорная борьба.

Занятый арманьяками в 1420 году, город был отдан англо-бургундской коалиции в июне 1422 года де Гамашем как выкуп за жизнь брата, взятого в плен при осаде Мо. В декабре следующего года французы вновь занимают его, однако долго удерживать не в состоянии — через несколько месяцев (в начале 1424) город вновь переходит к англичанам, под чьей властью и находится вплоть до августа 1429, несмотря на несколько попыток арманьяков овладеть им. После коронации Карла Седьмого практически все крепости в Шампани, а также многие в окрестных областях признали власть французов.

Не стал исключением и Компьен, депутация горожан которого пригласила короля посетить его лично. После «стояния» у Монтепилуа Карл Седьмой прибыл туда со всей армией (около 18 августа) и находился более недели, отдыхая во дворце и ведя переговоры с представителями герцога. Королевские войска покинули город в конце месяца, оставив сильный гарнизон, капитаном которого был назначен Гильом де Флави.

Осень-зима проходила в постоянных стычках с бургундцами, несмотря на то, что де-юре между противниками было заключено перемирие. Военные действия обоих сторон не мешали однако рыцарям развлекаться и иным образом — Монстреле пишет о турнире в Аррасе, на Большом Рынке 20 февраля 1430 года, в котором сражались 5 французов против 5 бургундцев. Сам герцог выступал там судьей. Как сообщает хронист, французы, среди которых бились и известные капитаны Потон Ксентрайль и Теодоро Вальперга, там потерпели поражение и «когда этот турнир был закончен, и французов хорошо развлекли, и получили они красивые подарки от герцога, то выступили из города Аррас в Компьен, очень опечаленные тем, что были настолько неудачны. Они оставили двух раненных рыцарей позади, коие были посещены хирургами герцога, и каковые в конце концов излечили их».

Малая война продолжалась, разоряя пограничные земли — «В эти дни французы на границах Бовези, на реке Уазе, делали ежедневные налеты против таковых из бургундской партии, которая возвратила комплименты, хотя перемирие было заключено и подтверждено присягой, и должно было длиться до Пасхи; и эти непрерывные походы заставили деревни и страну быть почти покинутыми» (Монстреле). Герцог прекрасно осознавал, что главной базой в этом районе является именно Компьен, и начал готовить поход против него. Во время Пасхи, 16 апреля он находился в крепости Перонн, куда, согласно Монстреле, и стягивались основные силы. Далее он пошел к Мондидье, и осадил замок Гурне-сюр-Аронд, принадлежащий Карлу Бурбону.