Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 3
Шрифт:
Клод тогда тоже улыбалась, и кивнула. Конечно, хорошо! Всё хорошо, что идёт от сердца. От него любят, сострадают, им клянутся, от его имени желают добра… И только трезвый расчёт ума дает право ненавидеть, бояться, проклинать…
И лживо верить.
Наблюдая за всем, что происходит вокруг Жанны, Клод уже не раз убеждалась в том, что далеко не все так искренне приняли Деву-Спасительницу, как говорят. Но любовь – это искреннее. И если командующий, назначенный дофином, Жанну полюбит так же, как она готова полюбить его, значит верит ей, и значит, вместе они обязательно победят!
* * *
За
Видимо, получив от кого-то жесткие инструкции, с Клод он раскланялся, как с обычным приятелем, а Жанну обнял, хоть и скованно, но достаточно сердечно. Зато потом, когда никто не мог их увидеть, подошёл и неловко поцеловал Клод в щёку.
– Матушка просила это сделать…
– А где Жан? – спросила девушка.
– Поранился. Поехал обкатывать новые доспехи и упал с коня… Страшного ничего, скоро прибудет. Но посмотри! Видишь, у меня тоже всё новое! И латы белые, как у Девы, и с мечом мы теперь управляемся куда лучше, чем в Домреми. Помнишь, отец нас учил..? Теперь не так. Теперь я могу сражаться! Мы с Жаном словно в балладу какую-то попали! Эх, видели бы дома… У нас там все уверены, что это ты Дева-Спасительница. Чуть с ума не сошли от радости, когда прибыли люди от двора и рассказали, что король тебя принял. А потом и нам с Жаном велели собираться… Мы ужасно боялись. Матушка плакала каждую ночь… Знаешь, мне кажется, она о чём-то таком догадывалась. Ну, в смысле, что Дева – это не ты, а Луи… тьфу ты, чёрт! Теперь запутаешься! Ты – Жанна, она – Жанна… то она Луи, то ты… Ей Богу, Жанна, лучше нам с тобой и вовсе не общаться! Человек, который вёз нас сюда, предупредил – ошибётесь, выдадите сестру, и всё – вам не жить, нам не жить… Короче, плохо будет! Но я, хоть убей, до сих пор не могу понять, почему вы поменялись?! И зачем она мальчишкой всё время прикидывалась? Тут, наверное, политика, да? Ты-то, Жанна, хоть не сильно расстроилась, что она стала вместо тебя? Ведь по всему выходило – ты у нас была самая странная, так ведь?
Клод слушала болтовню брата, стосковавшегося по общению с кем-то, равным себе, и улыбалась. Её так давно не называли именем, которые дали отец с матерью, что слушать было непривычно. И так запахло детством… Но теперь это имя принадлежало Деве, а сама Клод никаких прав на него больше не имела.
– Нет, Пьер, я не расстроилась. Я ведь ещё дома знала, что Луи – это девочка, которая скрывается до поры, чтобы явить себя миру, когда станет необходимо. Она и есть настоящая Дева, не я… Но все мы должны быть благодарными Господу за то, что оказались причастны к этому Чуду.
Пьер, с готовностью, кивнул.
– Жанна, ты как думаешь, отцу вернут дворянство? Господа Лавали говорят, что это очень возможно, если коронация в Реймсе состоится! Но, что если Луи… то есть, Жанна… ну, в общем, Дева! Что если она объявит о себе и о том, что мы ей не родня, когда дело будет сделано? Ты, например, знаешь, кем были её родители? Я сам боюсь с кем-либо разговаривать, но Жан – ты же знаешь, он любит поболтать о том, о сём – так вот, Жан кое-что разведал, а потом мы вместе порешали и думаем, а что если сама герцогиня Анжуйская была её матерью?
Клод не выдержала, прыснула, а потом обняла брата и посоветовала ему не забивать себе голову глупыми домыслами.
Но, оставшись одна, она, почему-то почувствовала себя огорчённой.
Неужели это из-за того, что
Ах, если бы они смогли вернуться с Жанной открыто, как две подруги! Она бы с лёгкой душой объяснила всем, что не является чудесной Девой…
Но, что если от неё потребуют сохранения тайны до конца жизни?
И разве позволят Спасительнице Франции жить в захудалой провинции?
Да и отпустят ли её те, кому известна правда о рождении Жанны?
И разве уйдёт сама Жанна теперь, когда заботу и решимость на её лице то и дело разгоняет счастливая улыбка?
Нет. Времена изменились, неумолимо меняя и живущих в них.
«Но, если всё это для чего-то сделалось, – утешила себя Клод, – значит, всё, что будет потом, тоже сложится так, как должно. Если мне суждено вернуться, я вернусь. А если моя миссия состояла только в том, чтобы прожить за Жанну её детство, то… что ж, наверное, какая-то судьба уготована мне и в этом случае…»
Предместья Жаржо
(июнь 1429 года)
В первые дни июня войско двинулось, наконец, в Орлеан. А вскоре, с небольшим отрядом туда прибыли и Жанна с герцогом Алансонским. Снова оказавшись с ней на военном совете, Бастард словно вспомнил прежние разногласия и стал доказывать, что предместья Жаржо очень сильно укреплены, да и численность английского войска слишком велика, чтобы вот так вот с ходу их атаковать. Многие его поддержали, но в ответ, как и раньше, Жанна принялась пылко убеждать в невозможности промедления и разгорячилась настолько, что Алансону пришлось взять её за руку, успокаивая. Однако девушка этого прикосновения даже не заметила.
– Как вы не понимаете! – повернула она к герцогу возбуждённое лицо. – Их численность и все их укрепления ничего не будут значить, когда солдаты пойдут в атаку, зная, что ведёт их сам Господь! Я в этом уверена так, словно видела всё уже совершённым! Поверьте же и вы, наконец! Не будь этой веры во мне, я бы предпочла заботиться дома об овцах, а не подвергать себя опасностям, которых вы так боитесь!
– Я верю, Жанна, – ласково сказал Алансон. – Верю и послушаю только тебя, как бы при этом ни возражали другие.
Только теперь она заметила, что их руки соединены, но не смутилась, не покраснела, а только крепко, с благодарностью, сжала руку герцога.
На следующий день предместья Жаржо были атакованы.
Командующий не пустил Жанну вести войска за собой. «Они и так знают, что ты здесь, не стоит лишний раз рисковать». Но, наблюдая с командного холма за ходом сражения, он, с нарастающим беспокойством, скоро осознал, что атака захлёбывается.
Более того, уповая на численное превосходство, англичане позволили себе выйти из-за укреплений и начать контратаку.