Жанна д'Арк. Загадки Орлеанской Девы
Шрифт:
Очевиден еще один заговорщик: исполнитель предательства у ворот Компьеня, сводный брат архиепископа Гильом де Флави. Но какой же он бургиньон? Он ведь оказал мужественное сопротивление бургундцам и англичанам, при этом едва не стал мятежником в глазах Карла VII. Иначе говоря, вел себя как безукоризненный арманьяк.
Кстати, как случилось, что никого из капитанов-арманьяков не оказалось в Компьене 23 мая? Очередная случайность? И почему никто из них не спросил впоследствии с Г. де Флави за то, как он поступил с Жанной? И на каком основании Г. де Флави был уверен, что никто из арманьяков не накажет его за преступление?
И еще: почему мы считаем, что арманьяки не были заинтересованы в гибели Жанны? Ведь благодаря этому они получали все лавры победы над Англией и Бургундией. Да, конечно,
В плену
Вернемся к тому, что происходило с Жанной и вокруг нее в тот период, когда ее плен только начался. Между источниками имеется небольшое расхождение по поводу того, когда именно девушку вывезли из-под Компьеня. По одним данным, Жанну и некоторых других пленных французов – ее брата Пьера, интенданта Жана д’Олона и его брата Потона – бургундцы перевезли сперва в крепость Клеруа, где они находились до 26 мая. После этого их всех, кроме Потона, доставили в Больё, примерно в 10 километрах от Нуайона. По другим сведениям, с самого начала Жанну перевезли в Нуайон. Оттуда ее доставили позже в замок Больё, принадлежавший графу Жану Люксембургскому. К ней относились сравнительно неплохо, даже оставили для услуг при ней Жана д’Олона. Он пользовался некоторой свободой передвижения и приносил девушке новости о том, что происходит на воле.
6 июня в Нуайон прибыл герцог Филипп Добрый со своей супругой Изабеллой Португальской, пожелавшей увидеть узницу. Жанну доставили к ним. Вероятно, пленница предстала перед обоими супругами в епископском дворце, неподалеку от собора. Изабелла Португальская испытывала чувство сострадания к Жанне. Возможно, это обстоятельство способствовало тому, что герцог Бургундский не спешил отдать Жанну на верную гибель. Он не ответил на оба письма Парижского университета, требовавшего передать ему девушку на расправу. Более того, герцог далеко не сразу дал «добро» на продажу Жанны англичанам, а когда дал, не слишком поторапливал Жана Люксембургского. Он также не затребовал пленницу к себе, что позволило ему делать вид, будто не он ею распоряжается.
Двусмысленная политика герцога Филиппа Бургундского (Доброго), на которую так негодовал – искренне или притворно – Карл VII, была направлена не только против Франции, но и против Англии. В сущности, начиная кампанию на Уазе, герцог Бургундский просто пытался взять то, что ему обещал Карл VII. Формально это не было с его стороны нарушением обязательств в отношении короля. Программа Ланнуа, помимо прочего, могла быть хитрым ходом, попыткой успокоить англичан, тревожившихся из-за изменения курса Бургундии. Очень вероятно, что Ланнуа сознавал: даже частичное выполнение его программы будет для англичан крайне затруднительно – так и оказалось. Пока англичане готовы были таскать для Бургундии каштаны из огня компьенской осады, Филипп Добрый, разумеется, не пошел бы открыто на ссору с Лондоном. Однако осада должна была рано или поздно закончиться. Если бы она завершилась неудачно для Бургундии, герцогу пришлось бы вернуться к переговорам с Карлом VII. В случае победы наступила бы пора предпринять осаду другого города, и для этого помощь англичан была бы совсем не лишняя.
Примерно в начале июня 1430 года Жанна совершила попытку бегства из Больё. Описания этого события не вполне ясны. Каким-то образом Жанна смогла обмануть сторожа, следившего за ней, и завладеть ключами. Возможно, она попыталась освободить и других узников, но ее быстро заметили и схватили. Вскоре после этого – вероятно, вне связи с попыткой бегства – Жанну перевезли в Боревуар, другой замок Жана Люксембургского, находившийся дальше от района боевых действий.
Помимо Жанны Дарк, в Боревуаре жили еще Жанна де Бар, Жанна де Бетюн (супруга Жана Люксембургского) и Жанна Люксембургская, она же мадемуазель де Линьи. Все эти женщины относились к узнице с симпатией и старались смягчить суровость ее заключения. Во время Обвинительного процесса в Руане пленница рассказала, что эти дамы подарили ей женское платье (или материю, чтобы сшить его) – неясность по этому поводу автор книги относит на неточность
Мадемуазель де Линьи в большой мере повлияла на то, что Жан Люксембургский не спешил выдать свою пленницу англичанам, хотя основные вопросы были решены с ними быстро. Пожилая женщина использовала такое средство давления на племянника, как завещание.
В период пребывания Жанны Дарк в Боревуаре мадемуазель де Линьи получила наследство от своего внучатого племянника, герцога Филиппа Брабантского, скончавшегося в Лувене 4 августа 1430 года. Графства Сен-Поль и Линьи, сеньории, принадлежавшие ранее ее брату Вальрану, перешли теперь в ее владение. Обещанием этого наследства тетка Жана Люксембургского вынуждала его не спешить с выдачей Жанны. (Кончина Филиппа Брабантского косвенно повлияла также на события под Компьенем.)
Стоимость этого наследства была близка к той доле выкупа, которую должен был получить за Жанну граф Люксембургский. (Весь выкуп – 10 тысяч золотых ливров.) Если бы наследство было больше, то, вероятно, мадмуазель де Линьи попыталась бы сама выкупить Жанну Дарк.
В середине июля 1430 года в Боревуаре появился Пьер Кошон. Возможно, его видела Жанна, и это побудило ее совершить новую попытку бегства. Есть также предположение, что к этой попытке ее подтолкнули издевательства солдат-бургундцев, которые уверяли девушку, что Компьень будет вот-вот взят, а его население перебито.
Вторая попытка бегства Жанны (на этот раз из Боревуара) является отдельной загадкой. Основная версия, предлагаемая большинством историков, такова. Жанна узнала, что ее готовятся выдать англичанам, а Компьень на грани капитуляции. Она пришла в сильную ярость и выбросилась из окна башни, в которой была заключена. Упала и сильно ушиблась, но не получила переломов, только ободралась и потеряла сознание. Когда ее, всю в крови, подобрали утром бургундцы, она якобы сказала, что предпочла бы умереть, нежели попасть в руки англичан. Существует, однако, и другая версия, которая рассматривается больше как легенда: Жанна разорвала простыни, на которых спала, сплела из них веревочную лестницу, по которой стала спускаться из окна, но лестница оборвалась.
Должен сказать, что версия историков меня не убеждает.
Во-первых, Жанна не могла не понимать, что прыжок из окна слишком опасен и можно скорее погибнуть, нежели спастись. Придя в ярость, узник может совершить безрассудную попытку бегства, но едва ли такую – шансы на побег незначительны, а вероятность гибели столь велика, как при прыжке из окна высокой башни. Вот попробовать сделать веревочную лестницу – это можно.
Во-вторых, очень странно, что при падении с высоты Жанна ободралась и потеряла сознание, но избежала переломов. При падении с высоты гораздо вероятнее обратное. Единственно здравое объяснение этому, найденное в литературе, состоит в том, что Жанна упала в ров, на рыхлую землю, после чего покатилась по склону вниз. Проблема, однако, в том, что тот же источник придерживается как раз легендарной версии побега, а не исторической.
В-третьих, картина в легенде более логична: Жанна несомненно имела простыни, могла так или иначе разорвать их на полосы, связать вместе, закрепить один конец где-то в комнате, другой сбросить наружу и начать спускаться. Опыт подъема-спуска по стенам башен у нее, неоднократно участвовавшей в штурмах, был. Напротив, со стороны Жанны было бы нелогично идти на максимальный риск, отказавшись от возможности сделать лестницу.
В-четвертых, прыжок из окна высокой башни слишком похож на попытку самоубийства. Сам по себе такой факт уже послужил бы основанием для обвинения в ереси и для смертного приговора. Судьи действительно упомянули это в заключении «Двенадцать статей», но ключевое слово «самоубийство» заменили на двусмысленное «выбросилась из окна», что можно интерпретировать и как неудачную попытку бегства с использованием лестницы. При этом такой выгодный для судей пункт был поставлен отнюдь не первым, а только восьмым. Учитывая, как на процессе перевирались другие заявления Жанны, нельзя исключать, что в данном случае произошло то же самое. Возможно, сама Жанна употребляла выражение «выбралась из окна».