Жанна д'Арк
Шрифт:
Жанна сказала:
– В таком случае, сообщи в мою главную квартиру: завтра я не явлюсь.
– С удовольствием выполню поручение.
– Спасибо! Ты очень любезна. Но как ты это сделаешь? Донесение должно иметь официальную форму. Может, я сама составлю?
– Да, да. Тебе известны и обороты речи и правила приличий, а я в этом деле ничего не смыслю.
– Тогда пиши вот так: «Начальнику штаба предписывается довести до сведения всех королевских войск, охраняющих город и действующих на фронте, что главнокомандующий французской армии завтра не примет участия в битве с англичанами
Наступила та особая, мучительная тишина, когда человек невольно бросает взгляд на окружающее, запоминая каждую мелочь. Жанна ласково улыбалась, а лицо Катерины залилось густым румянцем, ее губы задрожали, на глазах навернулись слезы. Наконец, она проговорила:
– О как мне стыдно за себя! Ты такая благородная, храбрая, умная, а я такая жалкая и глупая!
Она не выдержала расплакалась. Как мне хотелось обнять ее и утешить! Но это сделала Жанна, и мне ничего не оставалось, как быть молчаливым свидетелем. Жанна приласкала ее с нежностью, от всей души, и я мог бы поступить так же, но сознавал, что все это не к месту, было бы чересчур дерзко и поставило бы всех нас в неловкое положение. Я подавил свое желание и, надеюсь, поступил правильно, хотя потом меня не раз терзали сомнения: а вдруг я упустил удобный случай, который мог бы в корне изменить мою жизнь, придав ей красоту и счастье, чего – увы! – я никогда впоследствии не имел. Вот почему я и теперь с болью вспоминаю об этой сцене, стараюсь не думать о ней во избежание приступа острой тоски.
Как хороша, как хороша и полезна в этом мире легкая безобидная шутка! Она придает бодрости, делает нас человечнее, очищает от плесени наши сердца. Невинная ловушка, придуманная для Катерины, наглядно показала, какую нелепость она требовала от Жанны. Забавно, не правда ли, если хорошенько всмотреться? Даже Катерина перестала плакать и рассмеялась, представив себе удивление англичан, узнавших причину, почему французский главнокомандующий уклонился от участия в сражении. Она поняла, – это было бы им только на руку.
Мы опять принялись за сочинение письма, и, конечно, никто из нас больше не предлагал вычеркивать фразу о ранении. Жанна чувствовала себя прекрасно, но когда она начала передавать приветы всем прежним подружкам и сверстницам, товарищам детских игр, ей представилось наше село, Волшебное дерево, цветущие луга с пасущимися на них овцами, вся мирная прелесть нашего скромного уголка. Жанна перечисляла знакомые имена с нарастающим волнением, а когда дошла очередь до Ометты и Манжетты, она не могла сдержаться – голос ее пресекся, и она остановилась. Выждав с минуту, Жанна сказала:
– Передайте им мою любовь, мою горячую любовь, любовь от всего сердца! Не видеть мне больше родного дома. Никогда!
В это время вошел Паскерель, духовник Жанны, и представил храброго рыцаря, сьера де Рэ, посланного к нам с поручением. Рыцарь сообщил, что ему велено передать от имени совета следующее: поскольку замечательных свершений уже достаточно, надежнее и лучше довольствоваться тем, что бог дал; город хорошо снабжен продовольствием и в состоянии выдержать длительную осаду, а следовательно, было бы разумно снять войска с того берега реки и
– Неисправимые трусы! – воскликнула Жанна. – Вот для чего они уговаривали меня оставить войско, с таким усердием ссылались на мою усталость. Передайте мое распоряжение не совету – я не стану разговаривать с этими переодетыми служанками, – а настоящим мужчинам: бастарду и Ла Гиру. Скажите им, что армия останется на месте, и если приказ не будет выполнен, ответственность ляжет на них. И еще скажите, что завтра утром наступление возобновится. Можете идти, любезный сьер.
Затем Жанна обратилась к своему священнику: – Встаньте пораньше и весь день не отлучайтесь от меня. Завтра мне предстоит много работы и меня ранят в ключицу.
Глава XXII
Мы поднялись на заре и после мессы выступили в поход. В зале нас встретил хозяин дома. Добрый старик сетовал, что Жанна отправляется в такой трудный путь не позавтракав, и просил ее задержаться и чего-нибудь поесть. Но у нее не было времени, а точнее – терпения, ибо она горела желанием как можно скорее захватить последнюю вражескую крепость, взятие которой завершило бы первый этап борьбы за освобождение Франции.
Старик Буше нашел другой предлог:
– Обратите внимание, мы, бедные осажденные жители города, за столько месяцев почти забыли вкус рыбы, но теперь мы опять запаслись рыбой, и все благодаря вам. У нас превосходный лещ на завтрак. Отведайте, прошу вас.
– O, скоро у вас будет вдоволь рыбы, – ответила Жанна. – Сегодня весь берег реки у города перейдет в ваше полное распоряжение.
– Ах, ваше превосходительство, вы трудитесь для нашего блага, это я знаю. Но мы не так уж много и требуем, даже от нас. Разве можно сделать все в один день, ведь у вас впереди целый месяц, – не спешите, останьтесь и поешьте хорошенько. Есть пословица о рыбаке, который дважды в день переправлялся в лодке через реку: сначала рыбку съешь, а потом лови, – поймал, не поймал – голодным не будешь.
– Эта пословица ко мне не подходит, так как сегодня я только один раз переправлюсь в лодке.
– Ах, не говорите этого! Разве вы не вернетесь к нам?
– Вернусь, но не в лодке.
– А как же тогда?
– По мосту.
– Вот еще – по мосту! Зачем же так шутить, дорогой генерал? Вы лучше послушайте меня. Рыба чудесная.
– В таком случае оставьте мне, пожалуйста, кусочек на ужин. Я еще приведу с собой какого-нибудь англичанина, и на его долю не забудьте оставить.
– Что ж, поступайте, как знаете. Но кто постится, тот не способен совершать подвиги. Как говорят: постился-постился, да и с силенкой простился. Когда же вы думаете вернуться?
– Когда сниму осаду Орлеана. Вперед!
Мы ускакали. Улицы были запружены горожанами и войсками, но выглядело все это мрачно. На лицах ни одной улыбки, всюду – уныние, словно на людей навалилось тяжкое бедствие, убившее надежды и предвещавшее смерть. Для нас это было непривычно и удивительно. Но едва появилась Дева, как все вокруг пришло в движение, все с нетерпением спрашивали друг у друга:
– Куда она мчится? Куда так торопится? Жанна в ответ воскликнула:
– А как вы думаете, куда? Штурмовать Турель.