Жар ночи
Шрифт:
Он прервал ее излияния поцелуем, после чего прохрипел:
— Вперед, прыгнем. Я брошусь вместе с тобой.
ГЛАВА 16
Филип Уэджер таращился на экран округлившимися глазами. Сердце его неистово колотилось, пальцы вцепились в край консоли так, что побелели костяшки, и ему стоило немалых усилий заставить себя ослабить хватку. Оттолкнув стул, он поднялся на ноги.
— Что за чертовщина, — пробормотал он, пытаясь осмыслить полученную информацию. — Это ведь невозможно.
— Очень даже возможно, — прозвучал голос за его спиной.
Резко
— Старейший Шерон, — произнес Уэджер, вглядываясь поверх покрытого серым одеянием плеча в тоннель и пытаясь одновременно понять, как сюда попал посторонний и не подоспеет ли кто-нибудь на помощь. Ни то ни другое ему не удалось.
— Уэджер, — словно ни в чем не бывало поздоровался с ним Шерон.
— Как тебе удалось сюда проникнуть?
— Я в состоянии попасть куда угодно. Участвовать в сотворении Сумерек мне не довелось, но все усовершенствования матрицы за последние несколько столетий производились мною.
Когда Филип понял значение сказанного, у него сжалось сердце.
— Вижу, ты осознаешь возможности, — горделивым, менторским тоном произнес Шерон. — Большинство Старейших сосредоточили свое внимание на установлении правил, полагая, что именно это является источником их власти. Я, однако, понимал, что подлинная сила проистекает из нашей способности создавать Сумерки, а потому хотел узнать об этом все, что только возможно. Ну а поскольку остальные не придавали этому серьезного значения, мне была предоставлена полная свобода действий.
— Ты встроил жучка.
В голове Филипа теснились сотни вопросов, но в ответе на этот у него сомнений не было.
— Да, и я всегда знал, что если кто до этого и докопается, так это непременно будешь ты. Давно порывался от тебя избавиться, но остальные и слышать ничего не хотели. Им же мои соображения были невдомек, понимаешь? По их разумению, отказ в повышении был достаточным наказанием за все твои выходки, хотя я их, естественно, всегда сильно преувеличивал. — Старейший пренебрежительно махнул рукой. — Ну да что там, пока ты не имел доступа к оборудованию, способному разоблачить меня, я особо не нажимал. Просто имел в виду, что рано или поздно до этого все равно дойдет.
— Но что ты затеял? — спросил Филип, пятясь по направлению к лежавшему в ножнах на столе в самом углу мечу. — Ведь ты, надо думать, осуществляешь то, что планировал веками.
Шерон отбросил капюшон, и на его лице появилась леденящая кровь улыбка.
— Вот именно, веками. Поэтому, сам понимаешь, я никак не могу позволить, чтобы ты пустил прахом мои замыслы. Столетия, ушедшие на то, чтобы собирать все нужное по крупицам, подгонять одно к одному. Ты хоть можешь представить, какое бесконечное терпение для этого требуется? А ты способен разрушить все в один момент.
— Да объясни же наконец, что ты затеваешь, — требовательно произнес Филип, продолжая отступать в надежде, когда потребуется защищаться, получить возможность дотянуться до оружия. — Я мог бы тебе помочь.
— Ты что, действительно считаешь, что я руководствуюсь альтруистическими мотивами и мог бы рассчитывать на твою помощь? Или, быть может, просто пытаешься отвлечь
Филип застыл и пожал плечами. Шерон рассмеялся.
— Если это тебя хоть как-то утешит, — произнес Старейший, — ты будешь принесен в жертву во имя благой цели.
— Да неужели? — проревел Филип. — А я вот подумал, будто ты просто хочешь, чтобы я рассказал о том, что у тебя есть полусмертная дочь.
— Ну и это тоже. Сейчас сие известно только двоим, и один из них явно лишний.
— Она состоит в связи со Стражем.
Возможно, он мыслил более отвлеченно, но Филипу возможные последствия такой близости казались и многообещающими, и устрашающими одновременно.
— Ты задумал это с самого начала?
Шерон поудобнее перехватил меч.
— Прошу прощения, лейтенант. Время поджимает, так что болтать с тобой мне некогда. Придется тебя убить.
Филип принял низкую стойку.
И Старейший совершил смертоносный выпад.
ГЛАВА 17
Подъезжая к дому, Стейси сбросила скорость, наслаждаясь возможностью полюбоваться с расстояния своей семьей. В свете заходящего солнца Коннор казался золотым божеством: его голая спина поблескивала от пота, мощные бицепсы вздулись, когда он вкручивал очередной винт в забор из белого штакетника, призванный заменить старую ограду из провисших цепочек. Еще в тот момент, когда агент по недвижимости показал ей этот дом, она подумала, что современная ограда нанесет урон его старомодному очарованию, а Коннор, так хорошо знавший ее вкусы, решил устроить ей сюрприз, и вчера, пока она была на работе, принялся за дело. Он постоянно устраивал что-то в том же духе: угадывал ее желания и упорно работал над тем, чтобы воплотить их в жизнь. То было одно из многих, очень многих качеств, которые она в нем любила.
Но тут она увидела Джастина, тоже голого по пояс. Он подал Коннору очередной винт, потом Коннор вручил ему дрель. С бесконечным терпением возлюбленный из ее снов надел на ее мальчика защитные очки и стал учить его пользоваться беспроводной дрелью. Остаток деревянной планки Джастин обработал сам, после чего отступил, чтобы полюбоваться делом своих рук. Его юное лицо светилось гордостью.
Стейси казалось, что ее грудь разорвется, не в силах вместить столько любви. Глаза увлажнились, и она уже начала хлюпать носом, но тут же спохватилась, потянулась за платком и заставила себя сделать несколько глубоких вдохов. Чрезмерное волнение могло повлечь за собой кровотечение из носа — одно из побочных последствий вторжения в ее мозг, — которым ей не хотелось беспокоить Коннора.
Словно физически ощутив на себе ее взгляд, Коннор поднял голову, увидел ее, улыбнулся и помахал рукой. Собравшись, Стейси надавила на акселератор, подъехала по подъездной дорожке к дому и заглушила двигатель. Он уже был тут как тут — открыл дверь и помог ей выйти. Она даже не успела вынуть ключ зажигания.
— Я соскучился, — сообщил он, прижимая ее к себе. — А эту твою медицинскую одежку просто обожаю.
Она рассмеялась, полагая, что это глупость, но искренне тому радуясь. По правде говоря, она считала себя особой не без придури и полагала сказочной удачей то, что спутника ее жизни это только восхищало.