Жареные зеленые помидоры в кафе «Полустанок»
Шрифт:
— Что ж, по крайней мере, мы знаем, что ты здоров.
— Да, здоров, просто… я не делал этого с кем-то. Понимаете, я это сам с собой делал.
— Ну, от этого тебе никакого вреда не будет, но, может, стоит попробовать с какой-нибудь девочкой? Что-то не верится, что у тебя не было такой возможности, ты ведь у нас симпатяга.
— Да была возможность. Не в этом дело. Просто… — Иджи услышала, как сорвался его голос. — Просто…
— Ну что, сынок? Что — просто?
И вдруг Культяпка разрыдался:
— Просто я боюсь, тетя Иджи. Чертовски боюсь.
Единственное,
— Чего ты боишься, сынок?
— Ну, например, что вдруг упаду на нее, потеряю равновесие из-за руки или не пойму, как это правильно сделать. А вдруг я ей больно сделаю, или там ещё чего… В общем, не знаю.
Он старался не смотреть на нее.
— Культяшка, погляди-ка на меня. Чего ты действительно боишься?
— Я уже сказал.
— Ты боишься, что какая-нибудь девчонка поднимет тебя на смех, да?
Наконец он выпалил:
— Наверное, да, этого, — и прикрыл локтем лицо, стесняясь своих слез.
Сердце Иджи рванулось к нему, и она сделала то, что очень редко делала в жизни. Она встала, крепко обняла его и стала качать, словно ребенка.
— Не плачь, милый. Все будет хорошо, ангел мой. Ничего страшного. Тетя Иджи никогда не позволит, чтобы с тобой что-нибудь плохое случилось. Никогда. Я тебя хоть раз в жизни обманывала?
— Нет.
— Ничего плохого не случится с моим мальчиком. Я не позволю.
Но все время, пока она обнимала и качала Культяшку, её не покидало чувство беспомощности. Она старалась вспомнить, кто из её знакомых мог бы помочь ему.
Ранним субботним утром Иджи повезла Культяшку к реке, как возила много лет назад. Она въехала в ворота с белыми фургонными колесами и высадила его у домика с дверью, затянутой москитной сеткой.
Дверь отворилась, и рыжеволосая женщина с глазами цвета зеленого яблока, только что из ванной, напудренная и надушенная, сказала:
— Заходи, мой сладкий, заходи.
Машина Иджи уже скрылась из глаз.
«Бюллетень Полустанка»
30 октября 1947 г.
УСПЕХ КУЛЬТЯШКИ ТРЕДГУДА
Культяшке Тредгуду, сыну Руфи Джемисон и Иджи Тредгуд, посвящена большая статья в «Бирмингем ньюс». Поздравляем! Мы все можем им гордиться, но не ходите в кафе, если не хотите, чтобы Иджи целый час рассказывала вам, как прошла игра. Она просто лопается от гордости. После матча вся команда, включая болельщиков, получили по бесплатному гамбургеру в кафе.
У моей дражайшей половины начисто отсутствует вкус. Я на днях пришла такая красивая, в сетке для волос, которую купила в салоне Опал, а он сказал, что моя прическа похожа на козье вымя в паутине… А ещё на нашу годовщину он повез меня в Бирмингем, в ресторан, где подают спагетти, прекрасно зная, что я на диете… Ох уж эти мужчины! С ними жить просто невозможно,
Кстати, мы очень сожалеем о несчастье, случившемся с Артисом О. Пиви.
Дот Уимс
17 октября 1949 г.
Артис О. Пиви жил со своей второй женой, бывшей мисс Мэдлин Пул, которая была первоклассной прислугой и работала в богатой семье на фешенебельной Хайлэнд-авеню. Супруги жили в доме Мэдлин на Тин-топ-элли, 6, в южной части города. Тин-топ-элли представляла собой шесть рядов деревянных домишек с железными крышами и грязными двориками, но почти везде стояли кадки с красивыми яркими цветами, которые должны были скрасить убожество фасадов.
Для них это было шагом вперед, если вспомнить их прошлое жилье: старую пристройку для прислуги на задворках.
Соседи показались Артису очень симпатичными. В квартале от них располагался торговый центр «Магнолия-Пойнт», где можно было пошататься перед витринами и поболтать с другими мужьями служанок. По вечерам, после ужина, состоявшего обычно из остатков со стола белых хозяев, они выходили посидеть на крыльце, часто какая-нибудь семья затягивала песню, а остальные, одна за другой, подхватывали. Отдыхали на славу, поскольку стены были настолько тонкими, что можно было слушать соседское радио или проигрыватель, не выходя из дома. Когда Бесси Смит на какой-нибудь пластинке пела «У меня никого нет», вся Тин-топ-элли сочувствовала ей.
Этим общественная жизнь не исчерпывалась.
Артиса все знали и приглашали в гости, он был самым популярным мужчиной квартала, его любили и женщины, и их мужья. Каждую ночь они собирались вместе и жарили барбекю. А когда стояла плохая погода, можно было посидеть под желтым фонарем у себя на крыльце и послушать, как дождь барабанит по черепичным крышам.
В тот осенний день Артис сидел на ступеньках, смотрел на тонкие колечки синего дыма от сигареты и радовался, что Джо Луис стал чемпионом мира, и бирмингемская бейсбольная команда «Черные бароны» в этом году победила во всех играх. Вот тут-то и появился тощий, лохматый желтый пес, который бродил по кварталу, отыскивая себе пропитание. У пса был хозяин — Последжона, приятель Артиса, которого назвали так потому, что он родился после своего брата Джона. Собака, виляя хвостом, взобралась на ступени и получила свою ежедневную порцию ласки.
— Ничего-то сегодня нет для тебя, мальчик, ничегошеньки.
Пес, глубоко разочарованный, поплелся на поиски корки кукурузного хлеба или на худой конец каких-нибудь остатков овощей. Здесь Великая депрессия так и не кончилась, собакам от неё тоже досталось — в большей или меньшей степени — в основном, конечно, в большей.
Артис увидел, как подъехала машина для отлова бездомных собак. Из неё вышел человек в белой форме с сетью. Кузов чуть не ломился от воющих псов, к которым судьба в тот день повернулась спиной. Человек свистнул желтой собаке: