Жаркая любовь
Шрифт:
Алекс собралась с духом и сказала правду:
– Похоть. Простая и незатейливая. Прости.
Джо растерянно моргнул. А потом в его глазах вспыхнуло дьявольское пламя.
– Я польщен! – пробасил он, отвесив низкий поклон. – Но я хотел спросить не об этом!
«Ох, это ужасно! Я снова угодила пальцем в небо! Он наверняка считает меня круглой идиоткой!»
– Тогда о чем же? – потерянно произнесла Алекс, изо всех сил стараясь не показать, как ей стыдно.
– Почему ты… – Джо не сразу подобрал нужное слово. – Почему ты так и норовишь сама себя
Алекс сглотнула и выдавила из себя «О'кей», прозвучавшее как «Никогда в жизни».
Джо улыбнулся, как будто прочел ее мысли.
– Ты обещала, – мягко проговорил он. – Я знаю, что ты всегда выполняешь обещания. Пришло время тебе усвоить, что я тоже поступаю именно так.
А затем он встал и спокойно направился к двери, как будто это не его руки совсем недавно ласкали ее обнаженную грудь, а язык прорывался к ней в рот. Как будто это не он доводил ее до бешенства своими шутками или смущал до того, что она не смела поднять на него глаза. Как будто это не он перевернул вверх дном ее мир.
Алекс смотрела ему вслед и не могла сдержать нервную дрожь. Она чувствовала себя подавленной и растерянной. И ужасно, смертельно одинокой.
Одиночество стало совершенно нестерпимым, когда она оказалась дома. Джулия еще не вернулась с репетиции. Она получила ведущую роль у модного режиссера и теперь сутками пропадала в театре. В итоге Алекс ее по чти не видела.
Она попыталась утешиться, поговорив с Рупертом, но тот все еще дулся. Когда Алекс волей-неволей пришлось сказать, что она соскучилась, он немного смягчился, но не настолько, чтобы предложить приехать.
– Ты должна отдавать себе отчет, Алекс, – разглагольствовал он, – что я не могу просто взять и бросить все в угоду твоим капризам. В жизни есть много других, не менее важных вещей. Таких, к примеру, как ответственность. К тому же ты сама согласилась, что до Рождества нам лучше вообще не встречаться, – напомнил он.
У Алекс остался неприятный осадок – Руперт явно позлорадствовал, когда услышал в телефонной трубке ее голос. И истолковал поступок Алекс как запоздалое раскаяние в своем упрямстве.
Она снова почувствовала себя той растерянной маленькой девочкой, которая когда-то познакомилась, с ним. В то время взаимная ненависть ее родителей разрослась настолько, что мать физически не выносила присутствия отца, и он часами колесил по округе на своем огромном роскошном автомобиле, пока Кэролайн в ярости металась по дому. Руперт, недосягаемо великолепный в ореоле своих десяти лет перед шестилетней Алекс, жил в доме по соседству и позволял ей ходить за собой хвостом. Она вечно была испачкана и растрепана, а пару раз, когда он подбил ее влезть на большое дерево, и изрядно напугана. Но по крайней мере у нее был свой товарищ, хотя и совершенно равнодушный
– Но мне сегодня действительно, очень, очень одиноко, – промолвила она вполголоса, обращаясь скорее к себе, чем к нему.
– Ну что ж, может быть, нам стоит пересмотреть прежнее соглашение, – важно процедил Руперт. – Подумай об этом. Я позвоню тебе в конце недели.
Он повесил трубку.
Алекс провела беспокойный вечер на диване перед телевизором. Она не могла найти другого предлога не ложиться спать, а снов она боялась еще больше, чем мук одиночества.
Сон начинался в точности так, как она и ожидала. Факел. Пустая комната. Зеркало. И мужчина.
На этот раз на нем была маска. Белая маска с венецианского карнавала. Она скрывала все лицо, кроме глаз.
Алекс не в силах была оторваться от этих глаз. Они поражали ее бездонной чернотой и как будто старались передать ей мысленное послание. Она смотрела и смотрела в них, но так и не могла разгадать смысла этого взгляда.
Был ли это вызов? Или угроза? Или еще что-то?
«Чего ты хочешь?» – хотела она спросить, но онемевшие губы отказывались повиноваться.
Он протянул к ней руку, и Алекс увидела, что его руки под широким и длинным карнавальным балахоном затянуты в черные перчатки до локтя. Только его глаза были открыты, и они горели. Они прожигали ее насквозь.
Она положила руку на обтянутую перчаткой ладонь и почувствовала тепло его тела, проникавшее сквозь тонкий бархат. Не отрывая от нее взгляда, он прошел к ней через зеркало, и подобно двум призракам они в мгновение ока пронеслись вниз по широкой витой лестнице и оказались на улице. Алекс попыталась повернуться к нему, но не тут-то было.
Две руки, необычайно сильные и твердые для призрака, давили ей на плечи и заставляли смотреть только вперед. Она почувствовала спиной жар его тела, хотя на улице было ужасно холодно.
Резко зашелестел шелковый балахон, когда он наклонился вперед, щеки ее коснулось его теплое дыхание, по шее прошлась колкая щетина его подбородка, и горячие губы приникли к ямке над ключицей.
Алекс узнала, кто это. Она назвала его по имени – медленно, едва веря в такое чудо – и попыталась обернуться, но он со скоростью пули унесся прочь. Вдоль по пустынной улице с рядами надменных элегантных, особняков. Она смотрела, как он скрывается вдали, и не желала в это верить. Она услышала, как его хохот отдается эхом в холодном ночном воздухе.
Когда Алекс очнулась, ее щеки были мокрыми от слез. И она отчетливо помнила, кто это был.
– Ох, дорогая, ну и влипла же ты! – произнесла она вслух.
Глава 6
Джо совершал пробежку в свое обычное время. В последние дни они стали встречаться с Томом именно здесь.
– Как дела? – пропыхтел Том, труся рядом.
– Я сделал набросок для выпуска, посвященного Венеции. Перешлю тебе к концу недели. Как всегда, там в основном идеи, которым надо придать форму.