Жаркая сказка Бразилии
Шрифт:
Он встал и потянул Наташу за руку. Она уже почти пришла в себя, ее обмершая душа оживала, эмоции полились бурным потоком, сильнее водопадов Игуасу, она задыхалась от прилива чувств.
Гера нырнул в заросли, тропическая растительность была густой, а вблизи такого обилия воды очень пышной. Он тянул девушку за собой, отодвигая большие листья. Они прошли несколько метров и оказались на чудесной крохотной полянке, заросшей какими-то большими белыми цветами. Старое узловатое дерево наклонилось к земле, его ствол образовал выемку, похожую на кресло, мох, покрывающий кору, казался мягким зеленым пледом. Гера подхватил девушку и усадил ее в это «кресло», а сам встал перед ней, держа за руки и глядя в глаза. Жар прилил к щекам Наташи, она начала забывать обо всем и снова
– Так о чем мы говорили? – слабым голосом произнесла она и сжала его пальцы.
Гера улыбнулся и придвинулся. Ее согнутые колени уперлись в его бедра. Он перестал улыбаться и обхватил ее. Наташа обняла его за шею и заглянула в глаза. Они начали целоваться, и время потеряло всякое значение.
– Я люблю тебя, люблю! – шептал Гера в ее раскрытые губы. – Да я с ума сходил все это время!
– И я, и я, – повторяла Наташа и снова целовала его.
Какая-то птица с шумом пролетела над их головами, в кронах закричали обезьяны, молодые люди отодвинулись друг от друга и подняли головы.
– Мы встретились в тропиках! – глупо заметила Наташа и рассмеялась.
– И не говори! – ответил он и тоже рассмеялся.
Она посмотрела на него и с трудом удержалась, чтобы снова не начать целоваться.
– Странно, что Степан Андреевич все еще не пришел сюда, – заметила Наташа. – Он по-прежнему с тобой! И это даже приятно!
– Почему приятно? – удивился Гера.
– А сама не знаю! – весело ответила она и снова начала смеяться.
Гера поцеловал ее, затем сорвал большой белый цветок и протянул девушке.
– Не знаю, как они называются, но пахнут так сладко, – тихо произнес он.
– Красивый, – ответила Наташа и воткнула его в волосы.
– Тебе идет! – улыбнулся он.
Девушка уже пришла в себя и ее снова начали мучить вопросы, которые так и остались без ответа. Она поправила сползающий на ухо цветок и выпрямилась, выпустив руки Геры.
– Так что там мой брат? – спросила Наташа. – Чего такого Витька тебе наговорил? И вообще когда он успел?!
Ее лицо приняло серьезное выражение, хотя губы снова начали улыбаться. Счастье все сильнее распирало изнутри, любовь дурманила голову. Ее «Дориан» был здесь, с ней, и это казалось волшебством. И он только что сказал, что все еще любит ее! Вновь возникшая от всего происходящего эйфория возносила ее к небесам, и было трудно сосредоточиться.
– Все просто, я все тебе объясню, – начал Гера. – Я не сразу понял, что люблю тебя так, что не хочу жить без тебя. Когда мы расстались в Лондоне, я вернулся в дом мачехи и просто не находил себе места. Все раздражало и даже бесило. И я уговорил отца, что поселюсь в квартире в Ноттинг-Хилле и буду жить один. Он поначалу не соглашался, но я устроил настоящий скандал. И мы пришли к соглашению, что я буду жить там, но, конечно, со мной будет неотлучно телохранитель. Но к этому я давно привык, Степан уже как часть меня. И я переехал. И много времени проводил в одиночестве, мне так хотелось. После занятий в колледже я гулял по городу и все думал о тебе. И чем больше времени проходило после нашего расставания, тем сильнее я влюблялся в тебя. Странно это!
– И я! – сказала Наташа, видя, что Гера опустил голову и замолчал. – Я тоже первое время, когда вернулась в родной город, старалась гулять в одиночестве и тоже беспрерывно думала о тебе. А потом еще и случайно обнаружила турмалиновое сердечко в той шкатулке и вообще потеряла голову. Но я все ждала, что ты найдешь меня. Я так решила, что если ты меня по-настоящему любишь, то сможешь отыскать, несмотря ни на что. Но прошли зимние каникулы, ты так и не давал о себе знать, затем весенние… я все ждала. Но ты не написал, не позвонил, не приехал. Я все представляла, как возвращаюсь из школы и вижу тебя, стоящего у нашей калитки… Или будто вечером кто-то стучит в мое окошко, я выглядываю, а это ты! Да много еще всяких фантазий было в моей голове в то время.
– Я тоже без конца
«Это звучит как предложение», – испуганно подумала Наташа, но замерла от невыносимого счастья.
– Ага, заживем втроем, – попыталась она пошутить, чтобы скрыть смущение. – Ты, я и твой телохранитель!
Гера глянул на нее и рассмеялся. Но тут же стал серьезным и продолжил:
– А потом я начал уговаривать себя, что все это одни мои фантазии и нельзя вот так сразу буквально за несколько дней влюбиться в человека и даже планировать прожить с ним всю оставшуюся жизнь. Мне тогда было всего семнадцать! И я был не чужд распространенных стереотипов, что, мол, сколько еще будет увлечений, что нельзя жениться на первой встречной понравившейся девчонке, что необходимо нагуляться. Парни в колледже только об этом и говорили. К тому же они все как один строили из себя плейбоев. Я еще тогда тебе рассказывал, что не очень-то дружу со сверстниками и по большей части провожу время в одиночестве. А в том состоянии сильной влюбленности все эти разговоры просто бесили. Парни только и делали, что хвастались своими победами, рассказывали в компаниях интимные подробности и без конца подначивали меня, дразня и называя «монахом», «закоренелым девственником» и так далее. Мне это быстро надоело, и я перестал ходить с ними на тусовки. И совсем превратился в отшельника. И когда после окончания колледжа отец предложил мне переехать в Америку и поступить в Чикагский университет, я был даже рад поменять страну.
– Чикаго, – упавшим голосом сказала Наташа.
– Этот университет был организован на пожертвования Джона Рокфеллера, – усмехнулся Гера. – На отца именно этот факт произвел неизгладимое впечатление, хотя поначалу он хотел, чтобы я поступал непременно в Гарвард. В общем, все это неважно. Я живу сейчас в Чикаго…
Настроение Наташи померкло. Любимый был для нее будто на другой планете. Где Чикаго и где захудалый городок под Нижним Новгородом! Для нее это были две никогда не пересекающиеся вселенные.
– Но что странно, – после паузы продолжил он, – поначалу, когда я поступил в универ и начал обучение, повседневные заботы и новые впечатления помогли не думать о тебе постоянно. Я вроде начал успокаиваться, говорил себе, что ты лишь мое прекрасное воспоминание, которое останется навсегда в потаенных уголках души…
– Я говорила себе то же самое, – прошептала Наташа.
Гера поцеловал ее и погладил по волосам.
– И что дальше? – спросила она и отодвинулась.
– Отец снял мне отличную квартиру на тридцатом этаже с видом на озеро Мичиган. В гостиной одна стена – это окна от пола до потолка. Вид открывается такой, что дух захватывает. Особенно ночью. Поначалу я часами сидел и смотрел на ночной город, на огни, на ползущие по извилистым улицам огни машин, на мерцающее вдали озеро и находился в какой-то прострации. Я знал, что где-то там, далеко-далеко живет девушка Наташа, она ходит в школу, болтает с подружками обо всяких пустяках, смеется их шуткам, заигрывает с парнями. Я был уверен, что у тебя много поклонников. А девичье сердце податливо. И я твердо решил забыть тебя. И даже начал встречаться с девушкой.
При этих словах Наташа вскочила с дерева, оттолкнув Геру, но ее нога подвернулась и она упала лицом в цветы. Девушка так и осталась лежать, она отчего-то стыдилась своих слез и не хотела, чтобы любимый их видел. Она услышала рядом шорох, вытерла глаза и повернула лицо. Гера кинул куртку на траву и устроился рядом с ней.
– Ее звали Каролина, – продолжил он. – Она учится в моем универе, родилась и выросла в Чикаго… И она полная твоя противоположность. Блондинка, хрупкая, хорошенькая и, как впоследствии выяснилось, нереально капризная. Она сразу поставила себя на пьедестал, заявила, что всегда была только принцессой и никогда «золушкой», и начала требовать то одного, то другого. Мне это быстро надоело, и мы расстались. Наши отношения в общей сложности продлились всего месяца два от силы.