Жаркая страсть
Шрифт:
— Что вы собираетесь делать с ним… с Эдвардом?
— Ничего, — пожал плечами Джек. — А что, по-вашему, прикажете делать?
Ему показалось, что она едва заметно улыбнулась.
— У Джеймса какие-то проблемы с горничными? — спросил он.
— Почему вы интересуетесь? — улыбнулась она. — Потому что я снимаю белье?
Джек кивнул.
— Правда, я не знаком с привычками светских дам, — ответил он, игнорируя тихое фырканье, — но уверен, что возня с бельем не является привычным занятием дочерей аристократов.
— Эта дочь аристократа находит подобное
Он жаждал спросить, о чем, но вместо этого молча наблюдал, как она ловко снимает, встряхивает и складывает белье. Пожалуй, она права: есть нечто крайне успокаивающее в этой простой домашней работе.
— Есть ряд вопросов, по которым бы я хотел с вами посоветоваться, — неожиданно для себя выпалил он и тут же осекся. Хотя, немного подумав, решил, что выбрал правильный путь.
— А именно? — спокойно спросила Клэрис.
— Например, цветы для церкви, — раздраженно бросил Джек.
Губы ее снова изогнулись в легкой улыбке, внезапно пославшей по телу Джека волну желания. Слишком хорошо он помнил вкус этих губ.
— Можете вы объяснить, что за чертова путаница с цветами?
Клэрис вздохнула.
— Боюсь, все дело в статусе, — коротко сказала она, но соизволила пояснить, что за всем крылась претензия миссис Суитинс на исключительность. — Бедняга Суитинс! Мать ожидала от него большего. Но хотя он всего лишь младший священник, она исполнена решимости пользоваться всеми преимуществами его положения. Украшать церковь по воскресеньям — намного большая честь, чем делать то же самое, но по средам. Именно этого она и добивалась все время.
— То есть утереть носы Бетси, миссис Кэндлуик и Марте.
— И не только им, — покачала головой Клэрис. — Вы скоро узнаете, что миссис Суитинс в том или ином отношении находится на ножах с большинством женщин прихода.
— Не хватало мне только оказаться между ними, — простонал он.
На это Клэрис ничего не ответила. Еще и потому, что остро ощущала его близость.
— А как насчет вас? — вдруг спросил он. — Неужели миссис Суитинс вздумала взять верх и над вами?
Клэрис взмахнула салфеткой так энергично, что кусок ткани разрезал воздух подобно кнуту.
— Суитинс не настолько глупа. Нет, конечно, но уж очень она назойлива, что я нахожу отвратительным. Она и с вами так себя вела?
— Представьте себе, да. Она умеет пресмыкаться перед сильными мира сего.
Клэрис сняла очередную салфетку. Она была готова держать пари: он даже не сознавал, что пожирал глазами ее грудь.
— Так что мне делать с цветами?
— Скажите, что вы решили оставить все как было. Суитинс украшает церковь каждое второе воскресенье и вторую и четвертую среды месяца. Остальные тоже знают свои дни. Миссис Кливер и другие горничные поместья меняют вазы, а миссис Коннимор с горничными срезают цветы из садов поместья для украшения церкви.
Не глядя на него, она уронила салфетку в корзину и взялась за скатерть.
— Прекрасно. Далее: сколько следует выделить Мэри Уоллес в приданое?
Клэрис спокойно, без тени раздражения посмотрела на него,
— Уоллес сказал, что его Мэри и Роджер Хокинс собираются пожениться. Полагаю, вы уже знаете?
— Все знают. Но я не спрашивала, какой совет ему нужен.
— Он пытается решить, какое приданое дать Мэри, учитывая, что у него есть еще две дочери и сын-наследник. Однако я понятия не имею, какая сумма требуется.
Глядя в пространство, Клэрис медленно складывала скатерть.
— Тридцать гиней, — решила она. — Такую сумму Уоллес вполне может себе позволить. Не только для Мэри, но и для ее сестер. Неплохой старт для молодой пары. Да и Хокинс не обеднеет, если выделит столько же. Главное, чтобы ни одна из семей не перещеголяла другую.
— Об этом я не подумал, — признался Джек и при виде того; как вспыхнули ее глаза, почувствовал себя абсурдно счастливым. — А теперь поговорим о Джоунзе, скупщике яблок.
— Джоунз? — нахмурилась Клэрис. — Да, обычно он приезжает в это время.
— Григгс сказал, что вы вели с ним переговоры последние три года.
Она положила скатерть в корзину и старательно разгладила. Мысли хаотически метались. Пусть он принял ее совет насчет цветов и приданого Мэри, но это… прямое посягательство на его власть. А мужчины такого не любят. И не прощают. Но какое ей до этого дело? Она глубоко вздохнула и выпрямилась.
— Прежде всего вам следует знать, что Джоунз любит запугивать тех, кто, по его мнению, слабее. Он сумел так запутать беднягу Григгса, что тот окончательно растерялся и не знал, что делать. Уже был готов запаниковать и отдать весь урожай в лапы Джоунза в полной уверенности, что иного выхода нет. Но тут вмешалась я и заставила Джоунза все нам объяснить. Нечего и говорить, что ситуация и суть предложения Джоунза оказались вовсе не такими, как он обрисовал Григгсу.
— Так в чем же суть? Он предлагал на шиллинг больше рыночной цены за каждый бушель.
— В прошлом году было восемь пенсов, — кивнула Клэрис. — Разумеется, это нечто вроде мошенничества. Ни Джоунз, ни те, кто стоит за ним, не собираются платить такие деньги постоянно. Их цель — разорвать сложившиеся за годы связи между садоводами Эвнинга и глостерширскими торговцами. Доля поставок Эвнинга — больше двадцати процентов всего глостерширского рынка. Если продать урожай Джоунзу, торговцы Глостершира будут вынуждены обратиться к другим поставщикам. Но, установив новые связи, они больше не приедут к нам, и на следующий сезон мы будем вынуждены продавать яблоки Джоунзу.
— По той цене, которую тот назначит, — догадался Джек. — А Эвнинг понесет огромные убытки.
— Совершенно верно. Глостерширские торговцы всегда верили нам на слово. Это большое сообщество, и им нет нужды хитрить, тем более что Эвнинг всегда был одним из самых надежных поставщиков.
Джек, немного помолчав, спрыгнул на землю и подошел ближе.
— Последние четыре года садоводам Эвнинга выплачиваются премии. Григгс сказал, что деньги идут от глостерширских торговцев. Как это получилось?