Жаркая страсть
Шрифт:
— У него наверняка есть еще галстуки. Мы можем привязать его к носилкам.
Джек, не позаботившись кивнуть — она все равно на него не смотрела, — отправился к лошади. А когда вернулся, Боадицея уже привязывала страдальца галстуками к доске.
— Пожалуй, это его удержит.
Джек проверил узлы: они были вполне надежны. Нагнувшись, он обмотал незнакомца поводьями. Леди следила за каждым его движением. Когда он закончил, она царственно кивнула:
— Прекрасно!
После чего, отряхнув пыль с юбок, поставила
— Дом меньше чем в четверти мили отсюда.
Около четверти мили. Большую часть дороги занимает длинная подъездная аллея. Остается надеяться, что Григгс и дворецкий Хоулетт содержат аллею в хорошем состоянии.
Ведя Челленджера в поводу, Джек пошел рядом с Боадицеей, которая уговаривала гнедую идти ровным размеренным шагом. Поводья натянулись. Импровизированные носилки довольно гладко волочились по сухой земле.
Довольный тем, что они сумели помочь раненому, Джек повернул голову к спутнице. Ни шляпы, ни перчаток. Должно быть, она живет совсем близко.
— Вы живете где-то в округе?
— В доме приходского священника.
Джек нахмурился.
— Здешним священником был Джеймс Олтвуд.
— Был и есть.
Джек вспомнил ее руки. Ни кольца, ни намека на то, что она когда-нибудь носила таковое. Он ждал, что она пояснит, в чем дело, но леди молчала.
— Как вы оказались на дороге? — спросил он.
Она взглянула на него, глаза ее оказались темно-карими. Немного темнее, чем волосы.
— Я собирала грибы в поле. — Она показала налево. — Вон там, на холме, растет старый дуб. Под ним всегда много грибов.
Джек тоже это знал.
— Я услышала грохот, бросила корзинку и прибежала сюда. — Она подняла руку к волосам и поморщилась: — Моя шляпа куда-то подевалась.
Но это обстоятельство, похоже, ее не слишком волновало. Бросив на Джека взгляд исподлобья, она осведомилась:
— А вы куда направлялись?
— В поместье, — коротко ответил Джек и, хотя ощутил ее пристальный взгляд, скрыл мрачную улыбку, отказываясь смотреть на нее.
Что же, и он, в свою очередь, не станет ничего пояснять.
Они пошли молча, наслаждаясь чудесным утром. Их молчание было странным: сдержанным, настороженным, дружным. Конечно, Джек мог представиться, но она сама предложила его дом в качестве убежища для раненого. Если она узнает, что перед ней хозяин поместья, то может смутиться. Хотя Джек почему-то в этом сомневался. Он не стал играть по правилам общества, потому что… она была другой. А ему очень хотелось сбить с ее головы корону.
Справа уже виднелись ворота из кованого железа, по обеим сторонам которых росли два древних дуба. Вместе с Боадицеей они повели гнедую по широкой дуге, ведущей к длинной аллее. Джек непрерывно оглядывался. Большинство полей на милю вокруг принадлежали ему. Но эти акры, участок между аллеей
Они поднялись на холм, откуда был виден весь дом. Джек заметил, что фасад был в превосходном состоянии, но будь на месте дома одни руины, на душе все равно стало бы тепло.
Боадицея продолжала смотреть на него с любопытством.
— Вас здесь ожидают? — спросила она.
— Не совсем.
Она прищурилась, но ничего не сказала. Только пошла быстрее, предоставив ему вести обеих лошадей. Джек не остановил ее.
Поднявшись на крыльцо; она дернула за шнур звонка. Джек остановил лошадей и стал выжидать.
Дверь открыл Хоулетт и, увидев гостью, низко поклонился:
— Леди Клэрис! Леди Клэрис?!
Но тут Хоулетт увидел его и расплылся в широкой радостной улыбке.
— Милорд! Добро пожаловать домой!
Боадицея отступила и медленно повернулась к нему. Хоулетт выбежал на крыльцо, но тут же остановился и позвал лакея Адама, который как раз высунул голову в дверь.
— Иди скажи Григгсу и миссис Коннимор — его милость вернулся!
Джек улыбнулся Адаму. Тот просиял и кивнул, прежде чем умчаться в дом. Хоулетт низко поклонился. Джек хлопнул его по плечу и спросил, все ли в порядке. Хоулетт заверил, что дела идут лучше некуда.
Скрип гравия возвестил о прибытии старшего конюха Крэбторпа. При виде Джека конюх улыбнулся:
— Я так и подумал, что это вы. Как обычно, слишком много суеты, — пояснил он. Заметив носилки, Крэбторп вскинул брови. — Что-то случилось?
— Фаэтон этого джентльмена перевернулся.
Кролер шагнул вперед и, нагнувшись, осмотрел раненого:
— Еще один молодой болван, у которого больше волос на голове, чем мозгов. Придется послать кого-нибудь из моих парней за доктором Уиллисом.
— Пошли, конечно.
Хоулетт отступил от носилок и, вспомнив о Боадицее, всплеснул руками:
— Леди Клэрис! Прошу прощения! Но, как видите, его милость наконец вернулся домой.
Улыбка смягчила лицо Боадицеи.
— Я вижу, — ответила она.
Обаятельная улыбка Джека имела свойство мгновенно очаровывать женщин, но на Боадицею она, очевидно, не действовала.
— Милорд! Вы вернулись!
На крыльцо выскочила миссис Коннимор в сопровождении более медлительного управляющего, тяжело опиравшегося на трость. Когда Григгс успел так одряхлеть?
В последующей суматохе Джек потерял из виду свою спутницу. Миссис Коннимор, не переставая восторженно щебетать, заключила его в крепкие объятия, после чего он постарался обратить ее внимание на раненого. Миссис Коннимор и Хоулетт немедленно призвали лакеев и велели перенести беднягу в постель. Кролер занялся лошадьми и заверил Джека, что уже послал конюхов убрать с дороги фаэтон.