Жаркие ночи, тихие дни
Шрифт:
— Могло быть и хуже.
Несколько мгновений он пристально смотрел на нее, потом неуверенно улыбнулся:
— Однажды я тоже был в передряге. Я сломал руку, упав с жеребца, когда тот перепрыгивал ручей. Мне было десять лет. Он был самым норовистым конем, какого я знал.
Мэдди искренне улыбнулась. «Крокодил Данди» осчастливил ее признанием.
Он снова неторопливо пошел вперед, приглашая Мэдди присоединиться к нему.
— Фортепиано и платья, — тихо сказал он. — Итак, вы были мамочкиной дочкой.
— Моя мать умерла, когда мне было
Он остановился. Она заметила, как он содрогнулся всем телом.
— Я опять сморозил глупость.
Мэдди не обиделась. Ведь Джек ни о чем не знал.
— Я отлично помню, как она укладывала меня в кровать. У нее была красивая улыбка. — Мэдди носила в кошельке любимую фотографию матери — смеющаяся женщина держит на руках своего первого и единственного ребенка, высоко подняв его на фоне ясного синего неба.
— Ваш отец по-прежнему у дел?
Образ в мозгу Мэдди померк, и она расправила плечи:
— Угу. Он энергичен и неотразим. Я работаю в его фирме «Тайлер эдвертайзинг».
— Я слышал об этой фирме. Она очень уважаемая. — Носком сапога он пнул камень. — Итак, вы пошли в отца?
— Надеюсь. Скоро мне предстоит заключить первую важную сделку.
— Ожидается большая премия?
— Полагаю.
В лунном свете он пристально разглядывал Мэдди.
— Но вас стимулирует не премия.
— Совсем нет.
— Вы хотите, чтобы отец гордился вами, — предположил он, и она кивнула.
— В этом нет ничего необычного, — прибавила она. — Такова моя жизнь.
Она в это верила, и, наконец, ее отец тоже в это поверил. Она видела его взгляд, когда в шестнадцатилетнем возрасте заявила о своем желании стать работником рекламного бюро в клиентском отделе. Отец понятия не имел о таких ее задатках. Он поговаривал, что она больше похожа на свою мать, то есть обладает не слишком сильным характером. Мать Мэдди была хрупкой женщиной и не смогла победить лейкемию, но Мэдди — иное. И как только она подпишет договор с клиентом…
— Вероятно, вы жаждете вернуться домой, — сказал Джек, останавливаясь у редкой изгороди из жердей.
Она изогнула губы:
— Я не стану отрицать того, что с радостью рассталась бы с мухами.
— Они не такие уж прожорливые. Вам следует опасаться огромных муравьев.
— Тогда я лучше не буду задерживаться на одном месте.
Он хихикнул, их взгляды встретились. Поняв, что они слишком долго смотрят друг на друга, Мэдди покраснела. Ее грудь и живот опалило чувственным пламенем, а Джек потер ладонью затылок и отошел в сторону.
— Как вы познакомились с Далией?
— Мы были университетскими подругами, — произнесла она. — Далия была на два года младше меня. Мы учились на разных факультетах, но, встретившись на вечеринке, подружились. У нее был лучший на свете смех. Заразительный.
«Ее смех был похож на твой, Джек, только не такой глубокий», — захотелось ей сказать.
Отведя взгляд, он потер висок костяшкой пальца:
— Да. Я помню ее смех.
Мэдди поборола желание прикоснуться к его
Вместо этого она произнесла:
— Должно быть, вы скучали по ее смеху, когда она уехала.
На его решительном подбородке дрогнул мускул, он протяжно выдохнул:
— Моя жена умоляла меня отправиться за ней следом, но я твердо отказался. В тот вечер всплыли кое-какие неприятные семейные истины. Я решил, что, если Далия хочет найти собственный путь в жизни, я не стану ее останавливать.
Однако Джек говорил с сожалением.
— Она не любила Лидибрук?
— Она нормально к нему относилась, — произнес он, скрестив руки на груди, — но не испытывала того, что испытывал я. Она не чувствовала того, что чувствовал мой отец. Она не желала здесь оставаться, «засыхать и умирать», как она говорила. Она сказала, что сыта жизнью на ранчо по горло.
— А ваша жена… как жилось на ранчо ей?
Джек посмотрел на небо, словно жена могла слушать и видеть его, и в этот момент Мэдди поняла, что он очень любил свою жену.
— Это был дом Сью. Он всегда им был. — Задумчивое выражение его лица сменилось хмурым. Он повернул в сторону дома. — Это ребенок?
Мэдди прислушалась, потом покачала головой:
— Я ничего не слышала. Кейт сказала, что будет держать ухо востро.
Они снова отправились в путь, в направлении деревянного строения, которое Мэдди приняла за конюшни. Она заговорила беспечнее:
— Очевидно, Тара Андерсон тоже большая фанатка сельской жизни.
Их взгляды встретились. Чем упорнее Джек смотрел в глаза Мэдди, тем сильнее был приятный и многозначительный трепет, охвативший ее тело. Под его взглядом она почти поверила, что до Тары ему нет дела. Чувственное, тлеющее пламя в его глазах предназначалось исключительно Мэдди.
Но вот в его глазах появилась настороженность, и он отвел взгляд.
Мэдди опустила плечи и приказала себе успокоиться.
— Мы с Тарой давно знакомы, — сказал Джек. — Ее дядя и мой отец были друзьями. Сью и Тара тоже подружились. У них были общие интересы и ценности. Такое же сходство интересов у Тары со мной.
— Вы женитесь на ней? — Ее грудь словно пронзило раскаленной стрелой, глаза стали размером с блюдце, она судорожно глотнула воздуха. Неужели она осмелилась такое спросить? Да, ее интересовал ответ на этот вопрос, но зачем она спросила? Мэдди подняла руки: — Извините. Меня это не касается.
Стоя под усыпанным звездами небом, Джек долго пристально смотрел в ее глаза. Затем он уперся руками в бедра и, прищурившись, взглянул на удаленные пики Большого водораздельного хребта и кивнул:
— Мы об этом думаем.