Жаркие ночи, тихие дни

Грейди Робин

Ее пристальный взгляд упал на стену с книгами…

Библиотека Сью. Комната Сью. Дом Сью.

Она сглотнула подступивший к горлу ком:

— А как насчет твоей жены?

Джек прищурился, словно подозревал, что ей будут мучительны воспоминания о его потере.

— Сью мертва.

— Но для тебя она жива. Вот здесь. — Ладонью она коснулась левой части его груди, ее пальцы поглаживали обручальное кольцо.

Его взгляд стал вопросительным, хотя Джек почти незаметно стиснул зубы:

— Ты хочешь,

чтобы я на тебе женился?

— О, Джек, дело не в этом. — Дело в том, что она чувствует после его предложения. — Говорить об этом непросто.

Хотя Мэдди не могла отрицать, что за прошедшие несколько дней, когда она видела, как хорошо Джек ладит с Боу, то невольно представляла себе, будто они одна семья. Возможно, у них родится еще один ребенок или два. Но чем больше она об этом думала, тем смешнее казались ей эти размышления. Во-первых, где они станут жить? В мире, привычном для Мэдди, или в мире Джека?

Хотя Джек уже все решил для себя. Он попросил Мэдди остаться на ранчо, где полно пыли, конских волос и мух. Конечно, здесь немало того, что можно полюбить: история, закаты, тишина. Но жизнь Мэдди была так сильно связана с большим городом, что у нее существовал только один ответ на вопрос о том, где ей жить.

— Почему бы вам обоим не переехать в Сидней?

Он вздрогнул:

— Ты знаешь, каков будет мой ответ.

Она встала с его коленей:

— Объясни мне.

— Сидней отличный город. Красивый город, как все большие города. Но для меня он не является домом.

— Для тебя не является. Но это мой дом.

Он тоже поднялся:

— Я предлагаю тебе новый дом.

Она не хотела получать новый дом на территории, где до ближайшего торгового центра миллион миль. Дом вдали от ее друзей, работы, отца.

Мэдди замерла и зажмурилась, ее душа разрывалась на части.

Но ведь Боу здесь.

И Джек тоже здесь.

У нее скрутило живот, она закрыла руками разгоряченное лицо. О боже, ей нужно сосредоточиться. Все ее мысли возвращаются к маленькому мальчику. Джек — официальный опекун Боу. Мальчик будет жить здесь, нравится ей это или нет. Но однажды он станет своевольным подростком, какой когда-то была Далия.

— Что насчет Боу? — спросила Мэдди, роняя руки. — Что произойдет, когда он захочет увидеть, почувствовать и испытать жизнь, проходящую за пределами забора ранчо?

Неужели Джек хочет, чтобы Боу пошел по стопам своей решительной матери и убежал?

— Когда придет время, он получит лучшее высшее образование, а значит, поедет в Сидней. — Джек взял ее за руки. — Но Боу — член семьи Прескотт. Наследник по мужской линии. Мне не придется настаивать на том, чтобы он остался, ибо здесь его корни, как и мои. Здесь корни его деда и прадеда.

Мэдди едва не фыркнула от раздражения.

— А у женщин нет выбора? — Когда он отпустил ее руку, словно обжегшись, она

поспешно прибавила: — Я хочу быть с тобой и Боу. Но как я могу пообещать тебе остаться, если вся моя жизнь связана с Сиднеем?

Он не казался впечатленным:

— Вся твоя жизнь.

— Работа. Друзья. Ты знаешь. — Она пожала плечами, сердясь. — Жизнь.

Он расправил плечи, его взгляд стал хмурым.

— Значит, ты ответила на мой вопрос.

В ее груди словно образовалась большая пустота. Черт бы побрал этого гордеца Джека! Почему он считает, что мир вращается вокруг его персоны? Почему он не воспринимает всерьез чувства и намерения других людей?

— Почему ты считаешь, что тебе можно упираться, а мне — нет?

С деланым равнодушием он взял книгу с дивана и тихо протянул:

— Ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится.

Мэдди неторопливо покачала головой:

— Я полагала, что смогу с тобой поговорить. Думала, мы наконец достигли понимания. Но ты не слышал ничего из того, что я сказала.

Джек жил лишь рассуждениями о традициях и прошлом. Обо всех призраках, которые удерживали его на ранчо и не позволяли продолжать жить.

Он отложил книгу в сторону и провел пальцем по ее корешку:

— Если твоя работа для тебя важнее…

— Это несправедливо.

— Никто не говорит о справедливости.

Мэдди попятилась.

Джек вел себя в точности как ее отец. Непримиримый. И ему еще сложнее угодить. Ей было тошно. Она устала играть по чужим правилам.

— У меня есть работа.

Он скрестил руки на груди:

— Ты действительно хочешь работать на своего отца?

Вопрос ее озадачил, но она собралась с мыслями:

— Ты ведь настаиваешь на том, что должен оставаться на ранчо.

— Я должен оставаться на ранчо потому, что здесь находится мое сердце. А твое сердце в «Тайлер эдвертайзинг»?

— Ты вырос среди стригалей. Я выросла среди рекламных роликов и слоганов. Это все, что я умею. Мой отец не торопился меня обучать. — Годами Мэдди убеждала себя в этом.

— Твой отец будет по-прежнему тебя любить, станешь ты на него работать или нет. Ты не перестаешь любить человека, который выбирает путь, отличный от того, что ты ему уготовил.

— Но с таким человеком можно перестать общаться… — «Как ты перестал общаться с Далией».

И внезапно Мэдди захотелось все выяснить. Несколько лет назад она верила в то, что Джек намеренно не поддерживал связь с сестрой. Поступит ли он также и на этот раз?

Несмотря на душевную дрожь, ей удалось говорить спокойно:

— Ты отмахнешься от меня, Джек, если я сейчас уеду?

Его взгляд стал ледяным.

— Ведь уедешь ты, а не я. Я не могу на это повлиять.

Мэдди прижала руку к солнечному сплетению. Зачем ей с ним спорить? Все кажется бесполезным.