Жаркое свидание в Майями
Шрифт:
– Это неправда? – Энджел была в замешательстве. Правила игры явно были ей рассказаны не полностью. – Это игра в блеф?
– Я никогда не угонял машины, – сказал он. – Я никогда ничего не крал. Я ходил в среднюю школу театрального искусства и в общественный театр!
– Тогда в чем смысл этой игры?
– Я знаю, как выгляжу и что думают люди, когда видят меня.
Должно быть, он знал про окружающих людей не все, потому что в глазах Энджел он был Искушением.
– Общественный театр? – спросила она, пытаясь говорить
– Разве это плохо? Зато со мной вы в безопасности.
Как Энджел должна была это понимать? Мужской пентхаус по определению не мог быть безопасным местом для женщин. Однако она больше переживала о неловкости момента, чем боялась распространенного в таких случаях развития событий. Она не понимала, как себя вести в такой ситуации. Когда он ухаживал за ней во время ужина, она была убеждена, что он красуется перед друзьями. Однако теперь его аудитория разошлась. Они были одни, и он не сдавался. Алессандро Карденас все еще флиртовал с ней, и она не знала, что делать.
– Хорошо, – сказала она. – Я сознаюсь в чем-то плохом.
Его взгляд блеснул, Энджел продолжила:
– Когда мне было четырнадцать, я украла синий лак для ногтей в долларовом магазине.
– Подождите минутку, – сказал он. – Я признался в крупном угоне автомобиля. В некоторых штатах это уголовное преступление. И вы в ответ рассказываете мне про лак для ногтей из долларового магазина?
– Вы ни в чем не признались! – воскликнула она. – И, к вашему сведению, меня не шокировало ваше выдуманное преступление.
Он наклонил голову и посмотрел на нее сквозь длинные густые ресницы. Его глаза задержались на ее лице. Впервые за эту ночь Энджел услышала тихий рокот прибоя. Он всегда был там, за их болтовней и смехом. Вопрос, который вертелся у нее в голове, всплыл на поверхность. Она осмелилась сказать это.
– Почему мне кажется, что вы не хотите, чтобы я уходила?
Его взгляд мерцал, как рябь на море.
– Не знаю, почему. – Он встал и протянул руку. – Ну ладно. Я куплю у вас картину и отвезу вас домой.
Ее сердце упало. Он пришел к выводу, что она не та, кто может играть на его уровне?
Она проигнорировала его протянутую руку и встала сама. Время для веселья и игр кончилось. Она снова перешла на официальный тон.
– Вы не обязаны ее покупать, – сказала она. – Вы даже не видели картину.
– Но я имею некоторое представление о ней.
Они прошли в зал, где Энджел оставила картину.
Сандро сел на подлокотник дивана.
Энджел достала картину. «Секретный сад» Хуана Давида Валеро. Маленькая картина была не такой претенциозной, как «Искушение». Заслуживала ли она поездки на скоростном катере через залив для личной доставки? Может, и нет. Хуан Давид Валеро был уважаемым, но малоизвестным кубинским художником, скончавшимся чуть более десяти лет назад. Перед поездкой босс Энджел прислала готовый текст презентации
– Кубинский художник середины прошлого века, наиболее известен своими изображениями повседневной жизни Гаваны пятидесятых годов.
Она взглянула на Алессандро, чтобы оценить его реакцию. Сжатые челюсти заставили ее отказаться от заранее подготовленного текста. Она положила телефон в карман.
– Это не диптих, – сказала она. – Но мне нравится, что единственной мечтой художника было поделиться нежными воспоминаниями.
Выражение лица Сандро смягчилось. Ободренная, Энджел продолжила:
– Художник рисует пейзажи в приглушенных оттенках зеленого, желтого и синего. Это необычно в карибском искусстве, которое обычно пышет красками. Валеро был кубинским эмигрантом. Я думаю, что он использовал цвет, чтобы выразить свою ностальгию.
– У него была депрессия, – отрезал Алессандро.
Энджел посмотрела на маленькую картину новыми глазами. В саду росли красные бугенвиллеи, но они всегда прятались в тени. Вся красота мира была покрыта мраком.
– Возможно. Признаюсь, я не слишком хорошо знакома с творчеством этого художника.
– Все в порядке.
– Простите, я действительно не успела подготовиться к презентации. Сюда должна была ехать моя начальница, но в последнюю минуту отправили меня.
– Энджел, поверьте мне. Все в порядке, – сказал он.
– Хорошо.
Она протянула ему холст, и, к ее разочарованию, он отложил его в сторону, даже не взглянув на него.
– Галерея просит за эту картину сорок пять тысяч.
– Вы получите эти деньги.
По ее мнению, он переплачивал десять тысяч. Он потянулся к телефону и перевел деньги. Она получила подтверждение по электронной почте. Тут же получила сообщение от своего босса, состоящее из единственного знака: большой палец вверх.
Она протянула конверт с купчей и удостоверением подлинности. Он присоединился к картине на столе.
Теперь Энджел согласилась с распространенным мнением, что слухи о высоких вкусах Алессандро Карденаса были сильно преувеличены. Скорее всего, он собирал случайные кусочки по тем же причинам, по которым богатые люди делают все, что угодно: налоговые льготы. «Секретный сад», вероятно, окажется похороненным в художественном хранилище Фрипорта в Делавэре.
– Мы закончили, – сказала она.
– Похоже на то, – откликнулся он.
– Но в чем дело? Вы не выглядите счастливым.
Она захлопнула футляр.
– Я в восторге.
– Просто… искусство для меня – личное, – вымолвила она. – Я понимаю, что для некоторых это только инвестиции.
Он сцепил пальцы.
– Продолжай.
– Я предпочла бы продать вам вещь, которая… – Она пыталась подобрать нужное слово. – Не знаю…
– «Искру радости»?
Его язвительный тон вывел ее из себя.
– Почему бы и нет?