Жасминовые ночи
Шрифт:
– Дорогая моя. – Клив произнес это едва ли не с мольбой. – Какие ужасные опасения! Извини, что так получилось. Подожди… – Он встал, приложил палец к губам и поставил пластинку «Stardust» – «Звездная пыль» на хозяйский граммофон. – Мне так нравится этот певец, – сообщил он, опуская иглу. – Он грамотно, профессионально поет, но, главное, умеет выигрышно подать мелодию.
И шепотом добавил:
– Пускай она думает, что мы репетируем.
Теперь слушай. – Он наклонился к Сабе. – Важно, чтобы ты поняла следующее: такие люди, как Озан, не смотрят на немцев
– Откуда ты знаешь?
– Знаю.
– Откуда?
– Знаю – и все. – Клив глотнул джина и покрутил в пальцах бокал. Лед застучал о стенки. – Теперь слушай. Успокойся и расскажи мне, что тебе сказали те немцы. Только кратко – мне скоро надо будет уехать.
– Не знаю – я не понимаю по-немецки.
– А ты что ему сказала?
– Кому? – Саба удивленно подняла брови.
– Тому, кто заговорил с тобой. Немцу.
– Ничего. Я ответила ему по-арабски.
Он шумно выдохнул, надувая щеки.
– Молодец, девочка. Быстро сориентировалась. А ты хорошо говоришь по-арабски?
– Совсем чуточку, в том-то и дело, я знаю лишь десяток слов. Выучила их от моей школьной подружки. Если бы тот немец хорошо знал арабский, он бы сразу меня разоблачил. И убил бы или посадил под замок.
– Успокойся-успокойся, милая моя. – Он похлопал ее по руке. – Иначе мы устроим тут мелодраму. Сейчас я объясню тебе кое-что.
Он подпер кулаком подбородок и сказал, что такие богачи, как Озан, обычно не обращают внимания на войны и делают то, что выгодно для их бизнеса. Они продадут что угодно, лишь бы цена их устраивала.
– Слов нет, он приятный человек, – тут же добавил он. – Страстно любит музыку. Но при всем этом… – Он раскрыл портсигар, закурил и, казалось, подбирал слова с той же тщательностью, с какой курил сигарету. – Вообще-то, я был очень удивлен, когда услышал, что наши немецкие друзья так непринужденно держат себя в его доме. Я намерен обсудить это с моим начальством. Мы должны выработать правильную стратегию.
– Кто твой начальник?
– Пока я не могу тебе этого сказать. – Под абажур лампы залетела муха, и он тут же отвлекся от разговора, схватил журнал «Парад», свернул его пополам и прихлопнул насекомое. – Нет-нет, я не пытаюсь уйти от ответа. Просто мне требуется время, чтобы доложить ситуацию. О чем попросил тебя Озан?
– Я расскажу тебе о сегодняшнем дне, если ты объяснишь мне толком, зачем я здесь, – заупрямилась она.
Он вздохнул и бросил мертвую муху в пепельницу.
– У нас появились подозрения, что Озан изменил место своей вечеринки с Александрии либо на Бейрут,
– А те вечеринки важны?.. – Она не собиралась сдаваться.
– На них бывают некоторые ключевые фигуры Ближнего Востока, и ты можешь там узнать что-то очень важное для нас, даже жизненно важное. Дело в том, что… – Он наклонился к ней ближе, по его лицу катился пот, – что в руках тех людей ключи от победы.
– Как это? А наша армия?
– Я говорю о поставщиках. У Озана – благодаря его вечеринкам и ночным клубам – образовалась большая сеть друзей и партнеров по бизнесу. Некоторые из них контролируют поставки нефти, а теперь и воды. А без горючего и воды нам хоть сейчас пришлось бы убираться восвояси.
– А что еще?
– Господи, ну ты прямо-таки терьер. – В шутку он изобразил на лице панику. – Не хотел бы я оказаться твоим подследственным.
Высокомерный идиот! Ей захотелось треснуть его по голове.
– Радары, – кратко ответил он и, помолчав, объяснил: – Британия хочет использовать турецкие авиабазы. В стратегическом плане они нам жизненно необходимы. Случилось так, что семья Озана владеет землей вокруг одной из баз, в четырнадцати милях от Анкары. Было бы полезно узнать, в какую сторону Озан намеревается прыгнуть.
Где-то далеко гудел самолет. Наверху лилась вода – это Элли совершала свой вечерний туалет.
– Слушай, Саба, – сказал Клив и раскрыл ладони, словно выпуская птиц. – Если тебе очень не хочется в этом участвовать, ты можешь хоть завтра поехать домой. В Англию.
Она молчала; в ее голове крутились противоречивые мысли, миллион мыслей. Потом она подняла голову, посмотрела на Клива и прочла в его глазах – кроме обычной легкой усмешки – понимание и интерес. Или ей показалось?
– Я согласна, – заявила она.
Глава 25
Как только за Кливом защелкнулась входная дверь, Саба побежала наверх.
– Элли, – с волнением прошептала она в замочную скважину спальни. – Он уехал. Что ты хотела мне сказать?
– Заходи и закрой за собой дверь. – Элли сидела перед овальным туалетным столиком. На Сабу глядели три улыбающихся отражения. – Ну, так вот… Полагаю, ты будешь мной довольна. Я разыскала его. – Она замолчала и неторопливо припудрила нос. – Твоего пилот-офицера Бенсона.
У Сабы подкосились ноги, и она села на пол.
– Ты шутишь?
– Нет. – Элли повернулась на крутящемся табурете и серьезно сказала: – Но это мой секрет. Поклянись, что никому не расскажешь.
Саба увидела в одном из зеркал свое пунцовое лицо.
– Как ты нашла его?
– Хотела бы я подать тебе это как свою большую победу, – ответила Элли, – но это не так. Просто я заехала сегодня днем в кафе «Паструдис», чтобы выпить что-нибудь, увидела там компанию летчиков и поинтересовалась, знаком ли им такой пилот. Разумеется, они его знали.