Жатва
Шрифт:
Ну так что? — нетерпеливо дополнила я.
Чем вызвала очередную улыбку со стороны Самаэля.
А ты точно такая, как я и ожидал, — словно и не слышал меня прежде Высший. — Точь в точь как она. Хорошо же постаралась цветочек. Признаться, не ожидал, что смогу увидеть хоть одну подобную ей ещё раз.
Не сразу поняла, что речь зашла о последней из рода Де Алькарро.
Да где это видано, чтобы такой как он называл её… Цветочек?. Серьёзно?.
Я сделаю, что просишь, — тем временем продолжал говорить Ангел Смерти. — К тому же, в угоду нашему давнему знакомству с теми, кто так или иначе относится к твоей семьей,
Согласна?
Предложение и правда было щедрым… Наверное. Ведь он так и не назвал цену.
Назови цену, — озвучила собственные мысли вслух.
Ещё одна коварная и в то же время ласковая улыбка озарила его лицо.
Знаешь ли ты, кто такие Серафимы? — поинтересовался Самаэль. — Если знаешь, то думаю, в полной мере оценишь тот факт, что Лилит пообещала своего первенца в качестве моего Серафима. Я конечно больше не Архангел, но это уже не столь значимо. Дальше уже моё дело, как исправить это маленькое недоразумение.
Он замолчал, на этот раз одарив меня хищным оскалом вместо улыбки, а я пыталась сообразить действительно ли только что услышала то, что услышала, или у меня очередной приступ галлюцинаций. Ведь та, которая была готова отдать жизнь ради любимых, ну никак не могла пообещать в личное владение душу собственного сына.
Да, и эти твои любимые игрушки придётся снять, чтобы закрепить сделку, — добавил он, словно я уже согласилась. — Боюсь ни ты, ни они не выдержат последствий в противном случае.
Создатель. Помоги мне не сойти с ума.
И, конечно же, ты понимаешь, что одним своим желанием призвать меня, ты практически заранее озвучила согласие на все мои условия, не так ли? — морально добил Архидемон. — Осталось лишь скрепить сделку.
Гибкие сильные пальцы, один в один до последнего сгиба похожие на моего единственного и любимого, коснулись спутавшихся прядей совсем близко от венца падшего Паладина. Алнаирийский артефакт отозвался неприязненной обжигающей холодом волной, пробежавшейся по телу, словно высоковольтный разряд, а в моём сознании словно и не осталось ничего. Беспросветная темнота и пустота. И даже дар Триединой Богини будто бы замер, скрывшись перед тем, что могло бы удавить его и уничтожить одним только усилием воли. Как и всех нас. И даже целый мир, если придётся.
Я только одного не пойму, — озвучила единственное, что сейчас терзало больше всего. — Как архимаг Де Алькарро могла подарить тебе жизнь Кристиана? И если так, зачем тебе я? Почему ты просто не заберёшь то, что принадлежит тебе по праву?
Несостыковка в его словах и возможностях никак не выходила из головы… а может я
просто пыталась получить отсрочку, чтобы переваривать то, что до сих пор не желало усваиваться в разуме ни под каким контекстом.
Знаешь, в чём была её проблема? — вместо того, чтобы отвечать, ухмыльнулся Архидемон, едва осязаемо пройдясь сгибом указательного пальца вдоль моей щеки. — Она совсем как ты. Сначала принимает решение, а уже потом обдумывает. И никогда не отступает. Ни при каких условиях. Это чревато последствиями.
Очень хотелось возразить, потому что это скорее я — была как она, а не наоборот. Ещё больше хотелось отпрянуть и прекратить ощущать эти пробирающие до глубины души прикосновения самой Смерти. Но я осталась стоять на месте. Даже ни единая мышца не дрогнула
Нет, Самаэль. Моя проблема заключается не в этом, — прозвучало тихо и вкрадчиво за его спиной. Паладин стояла всего в каком-то шаге от нас. Её ласковая понимающая улыбка, адресованная мне, и позволила собраться с духом и не впасть в истерику, которая, кстати, была уже совсем близка. — Моя проблема лишь в том, что ты приходишь только тогда, когда посчитаешь нужным. И всегда без предупреждения… — она замолчала, позволяя нам всем проникнуться моментом, и через паузу добавила. — К тому же, ты действительно решил, что я позволю своей дочери совершить ту же ошибку, что когда-то совершила я сама? — последнее прозвучало открытой усмешкой.
Клинок из серафимовской стали в её руке вспыхнул фиолетовым пламенем. И не один.
Потому что и она была не одна. Затянутые в плотное чёрное одеяние крылатые тени Паладинов окружили в кольцо. И их было много. Столько, чтобы справиться с павшим Архангелом, который мог распоряжаться самой Смертью.
А вот твоя проблема в том, что Паладины имеют неприкосновенность, — прозвучал ещё один тихий вкрадчивый голос. Мужской. Принадлежащий бывшему Прайму Алнаира. — Это относится и к нашим детям, Самаэль, если не помнишь. И это даже большая проблема, чем любая, которая могла бы возникнуть, потому что, — во взгляде цвета непроходимой Бездны мелькнула злорадная усмешка, — это уже веет вмешательством к склонению чаши весов межпространственного баланса. Последующее за этим наказание ты и сам знаешь.
Твою ж… — грустно вздохнул Самаэль.
Я ослышалась, или Ангел Смерти только что выругался?.
Он прикрыл глаза, а на его лице заиграла понимающая ухмылка. Кажется, осознание того, что Архидемон попал в ловушку, из которой выхода уже не будет, пришло не ко мне одной.
Можешь сопротивляться. Так даже интереснее, а то давненько я не встречала хоть кого- то, приблизительно равного по силе. Глядишь, и развлечёмся напоследок, — влился в диалог ещё один знакомый голос.
Той самой, что обещала встретиться со мной ещё раз.
Ну, уж нет. Обещаю быть смирным, — передразнил её интонацию Высший. — Глядишь, так и снисхождение заработаю.
И пока я бестолково хлопала ресницами, пытаясь осознать всю полноту сложившейся картины, расписанные чёрными метками клинки в руках Паладинов один за другим рассекли пространство. Новые вспышки, объятых фиолетовым пламенем орудий выполнения приговора не замедлили претворить в действительность озвученное. Жертва суда Паладинов пала, приклонив колени, уже вскоре.
Мы ещё встретимся, — пообещал он тихо, прежде чем его глаза закрылись.
Обращение в мой адрес прозвучало вполне правдиво, поэтому от услышанного у меня всё внутри похолодело, а сердце пропустило удар.
Не думаю, что она захочет навестить тебя там, где ты проведёшь остаток своего бессмертия, — хмыкнула в ответ последняя из рода Де Алькарро, вытаскивая загнанный по самое основание рукояти клинок из его грудной клетки, — а за тем, чтобы ты сам оттуда ни за что не вышел, прослежу лично.
Взгляд цвета зыбучей трясины прошёлся по поверженному бездыханному телу в абсолютном презрении. Всего одного взмаха её руки хватило, чтобы в следующее мгновение и то, что осталось от Высшего, исчезло в неизвестном направлении.