Жажда искушения
Шрифт:
Он фыркнул:
— Не уверен, что это всегда верно.
— Должна ли я это понимать так, что для тебя это было больше, чем просто секс?
Он подумал, что она дразнит его, но, может, имеет в виду и что-то более глубокое.
— А чем это было для вас, Энн Марсел?
Она уселась у него на животе и, не сводя глаз с его лица, задумалась.
— Ты очень привлекательный мужчина. Ошеломительно красивый, зрелый во всех отношениях. Широкая, мускулистая грудь с густой, мужественной растительностью, по которой рассыпаны серебряные искорки.
— О?
— У
— Гм-м. Вообще-то это звучит не слишком романтично.
— Ты прав. Но у тебя есть удивительная способность смотреть на человека так, что кажется, будто ты пронизываешь его насквозь. И в то же время словно раздеваешь. Это может страшно раздражать, разумеется, но может быть и очень сексуально.
— Да?
Она снова торжественно кивнула.
— Продолжай. Говори, говори.
— У тебя восхитительный голос. Хрипловатый, низкий, богатый. Проникает под кожу. Он может возбуждать чувственность до жара в крови, до дрожи.
— Здорово.
— Потом то, как ты целуешься…
— Да?
— УФ-Ф-Ф!
— УФ-Ф-Ф?
— Так… так многообещающе, — объяснила она.
— Надеюсь, это хорошо?
Она опять кивнула:
— И кстати…
— Да?
— У тебя у самого великолепный «задик».
— Господи, как я рад, что он тебе понравился.
Она улыбнулась.
— Ну так скажи мне, — спросил он, — для тебя это был только секс?
Она наклонилась к нему:
— Ты собираешься погубить моего очень доброго друга.
— А, ты о старине — бывшем муже?
— Это был даже не секс, — чопорно продолжила она.
— Но желание было непреодолимым?
— Что-то в этом роде, — сухо призналась Энн.
— Моя задница оказалась чертовски хороша.
— Да, но потом… Многое другое оказалось тоже чертовски хорошим.
Она говорила честно, искренне, голос ее слегка охрип. Это вызывало горячую пульсацию у него в крови и кое-что сверх того.
— Думаю, мне хотелось бы испытать нечто чуточку более серьезное, — раздумчиво произнес он.
Она была миниатюрной. Компактной.
Но чертовски идеально маленькой и компактной. Он без труда опрокинул ее и оказался сверху. Слова о том, какой прекрасной он находит ее грудь, звучали приглушенно, потому что, продолжая говорить, он уже снова ласкал ее сосок языком, губами, слегка прихватывал зубами, и по мере того как сосок становился все тверже, он чувствовал, как восстает и его собственная плоть. Ее естественный обворожительный запах смешивался с запахом мыла и терпким запахом их любви, опять пробуждая в нем животный инстинкт. Он терся своим телом о ее тело, целуя его, лаская, давая и требуя…
На этот раз, когда все кончилось, он лег на спину и, глядя в потолок, подумал: как странно, с каждым разом становится все лучше и лучше.
Он снова прижал ее к себе:
— Ну так как: это только секс?
— Секс умопомрачительно хорош.
— Но только секс?
— Разве я не сказала тебе, что женщине всегда нужно чувство.
— Ты сказала, что таково было мнение, изложенное
Она рассмеялась. А потом серьезно ответила:
— Ты невозможен, Марк Лакросс. Иногда мне хочется стать огромной, как борец-чемпион, чтобы разорвать тебя на клочки.
— Гм-м, не слишком обнадеживающе звучит.
— Но, может быть, не так уж и плохо. Ты вызываешь неумеренные эмоции — будь то гнев или что-то другое. И я обожаю тебя. Мне нравится твоя честность и даже твоя настырность. — Она усмехнулась. — Мне нравится твоя увлеченность, твое мироощущение.
— Я рад.
— Итак, я излила тебе свою душу. Как насчет твоей?
— Для меня это был только секс.
— Что?! — возмущенно воскликнула она.
— Только секс, — ответил он и рассмеялся. Она размахнулась, чтобы ударить его, но он перехватил руку, притянул Энн к себе и стал целовать в губы, шепча: — Хотел бы я, чтобы это был только секс. Чтобы ты не проникала мне прямо под кожу, чтобы тревога за тебя не сводила меня с ума.
Она облегченно вздохнула и прильнула к нему:
— Нет никаких оснований тревожиться за меня.
— Ну да, конечно, я нахожу тебя бегающей по болотам во время небывалой грозы, и у меня нет оснований за тебя беспокоиться.
— А ты-то что делал в болотах?
— Пришел искать тебя.
— Почему?
— Потому что боялся.
— Почему?
— Не знаю, интуиция, — он запнулся, вспомнив, что еще не сказал ей про опознание Джейн Доу. — Ты ведь от меня знаешь, что еще одну женщину нашли убитой, правда?
Она нахмурилась.
— Задушенной?
— Нейлоновым чулком.
— Эти два убийства могут быть связаны между собой? Я думала, что серийные убийцы действуют всегда одинаково, ведь они и убивают потому, что их извращенные желания находят некое удовлетворение в самом способе убийства.
— Это не обязательно серийные убийства, — ответил Марк. — Когда я начинал служить в полиции, убийства, которые мы расследовали, были главным образом убийствами по личным мотивам. Ревность, алчность служили тогда такими мотивами. С тех пор мир сильно переменился. Все больше и больше преступлений совершают ненормальные, а их жертвами становятся абсолютно незнакомые им люди. И преступники руководствуются именно теми извращенными желаниями, о которых ты говоришь. Но я уверен, что Джину убили по личному мотиву.
— Ты опять про Джона…
Он остановил ее повелительным жестом руки.
— Вовсе нет.
— Ты пришел к выводу, что Джон невиновен?..
— Нет. Просто сейчас я не так уверен в его виновности, как прежде.
— Почему?
— Из-за Джейн Доу, — ответил Марк.
— Ты что-то узнал в связи с ее убийством?
— Нам известно, что в тот вечер, когда ее убили, она была в клубе.
— О Боже мой! Она тоже танцовщица? — с ужасом спросила Энн.
— Нет, она не работала в клубе. Просто она зашла в «Аннабеллу» в тот вечер. Ее видело несколько человек. Проблема в том, что никто не знает, с кем она пришла, пришла ли одна и с кем ушла.