Жажда искушения
Шрифт:
Он тряхнул головой и пристально посмотрел в ее голубые глаза.
— Новый Орлеан на весь мир славится своими ресторанами и своей кухней. И небезосновательно. Местные здесь бывают часто. Но в городе есть немало других интересных мест, где можно послушать музыку, потанцевать. Джаз. Кофе с молоком. Пирожные.
— А где играют самый лучший джаз? — спросила она.
Он поднял бровь, едва уловимая полуулыбка скользнула по его лицу.
— В довольно странном месте.
— Что вы имеете в виду?
— На любой улице в Старом квартале
— Да? — перегнувшись через стол, она приблизила к нему лицо. Он нарочно говорил очень тихо, заставляя ее склоняться все ближе и ближе.
— Хотите послушать лучший в мире джаз?
Она нахмурилась:
— Это что, где-нибудь в опасном районе?
Он отрицательно покачал головой:
— Со мной вы везде будете в безопасности.
— Ну тогда…
— Там играют джаз… и танцуют.
— И что же там танцуют?
Она сама прекрасно знала что. Голубые глаза расширились, рот слегка приоткрылся. Она сделала большой глоток вина. Отлично. Еще несколько глотков. И… в клуб. Уж там-то ей не уберечься от него. Она прилетит, как мотылек на пламя свечи.
— Экзотические танцы, — ответил он невозмутимо.
Губы ее сложились в кружочек: «О!»
— Может быть, чуть-чуть слишком экзотические для вас…
— А… приличные… я хочу сказать… ну, какие там бывают женщины?
Он улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой:
— Даже луизианские дамы самых строгих правил время от времени захаживают. Хотя, признаю, для такой женщины, как вы, это может оказаться несколько вызывающим зрелищем.
— Я выгляжу такой чопорной? — поинтересовалась она.
Еще одна обольстительная улыбка.
— Вы выглядите красивой женщиной.
— Но чопорной?
Он снова подлил ей вина.
— Вы красавица.
— Я хочу посмотреть это место. Как оно называется?
— «Аннабелла».
Он уже накрыл было мягко рукой ее ладонь, как вдруг увидел, что в зал вошел его секретарь и поспешно заскользил между столиками, направляясь к нему. Райан Мартин — рыжий, веснушчатый, серьезный молодой человек, искал его с озабоченным видом.
Жак выругался про себя, сохраняя на лице улыбку для мисс Икзек.
— Мистер Морэ, простите за вторжение, — сказал, подходя к столу, запыхавшийся Райан.
Элли Икзек отдернула руку.
— Райан… я же просил не беспокоить меня. — Он постарался не выдать голосом, насколько важно для него было, чтобы его в этот момент не беспокоили.
— Но это чрезвычайно важно.
— Элли… вы простите, если я отлучусь на секунду?
Он встал. Его спутница тоже встала:
— Что ж, я прекрасно провела этот день. Благодарю вас, мистер Морэ. Ужин был великолепным.
— Постойте, еще так рано…
— Merci, merci. Поговорим завтра.
Она направилась к выходу. Жак разозлился: не будь они в публичном месте, он дал бы Райану пинка. Он швырнул салфетку и рухнул на стул, растирая виски.
— Ну что там? — ледяным тоном буркнул он.
Райан сел напротив
— Сегодня вечером тело Джины Лаво найдено на темной улице.
Жак медленно опустил руки, уставился на Райана и чуть было не схватил его за лацканы пиджака, но вовремя удержался.
— Что-что?!
Черт! Когда же он от нее ушел?
— Когда? — спросил он Райана.
— Сразу после восьми. Я… я не хотел вас прерывать. Но ведь она ваша родственница, хоть и дальняя. Я не мог не поставить вас в известность.
Жак кивнул.
— Да-да, конечно. — Потом резко встал, не обращая больше на Райана никакого внимания.
— Жак, они бы тут же арестовали того художника, если бы он и сам не был весь изрезан.
— Что? — лающим голосом выкрикнул Жак после недолгой паузы.
— Художник, Марсел, он после этого потащился к своей бывшей жене, а поскольку из него кровь хлестала, как из недорезанной свиньи, копы его быстро нашли.
— О!
— Он может не пережить эту ночь.
— А-а. — Жак уставился на Райана. — Ты правильно поступил. Молодец, что пришел ко мне. Продолжай следить за событиями. И расплатись за ужин. Дай хорошие чаевые.
Он вышел из ресторана: мисс Элли Икзек, конечно, давно уже уехала на такси, подумал он.
Но она не уехала. Она неторопливо шла вдоль улицы. С минуту он наблюдал за ней.
Жак Морэ был человеком азартным. Необузданно, безрассудно азартным. Он поспешил вслед, догнал ее, схватил за руку, резко развернул к себе лицом и, прежде чем она успела возразить, поцеловал с бешеной страстью. Он стискивал ее все крепче, его руки скользнули ей под подол и начали тискать ягодицы, он прижимал ее к своей воспаленной плоти. В течение нескольких мгновений она пребывала в оцепенении, затем начала таять, словно масло. Он рассчитал правильно. Она так долго создавала представление о себе как о неприступной твердыне, что ей давно уже отчаянно хотелось мужчину.
Наконец ей удалось оторвать свои губы от его рта.
— Жак, мы на улице! Ради Бога!
— Это нетрудно исправить.
Он жестом подозвал такси и подтолкнул ее в машину. Пока шофер вез их до места назначения, он бесстыдно просунул руку ей между ногами. На ней был пояс с резинками. Вероятно, красный. Впрочем, какая разница. Джина мертва. Теперь не имеет значения, кто эта женщина. Она получит то, чего хочет.
Джина мертва.
И похоже, художник сгорит на этом деле. Если выживет.
Он снова повернулся к Элли Икзек и страстно ее поцеловал.
Он будет груб и грязен, ей это понравится.
Именно так и будет.
Доктор был человеком добрым, но твердым. С пониманием относясь к трудностям полиции, он тем не менее стоял на своем:
— Ничего страшного, что Энн Марсел сегодня повидается с мужем. Она только взглянет на него и подержит за руку. Уверяю вас, друзья, сегодня он не поможет вам найти тех, кто на него напал. Ничего внятного он сказать не может.