Жажда крови
Шрифт:
Моряки рвали из бумажников иностранные векселя, подростки собирали мелочь, хорошо одетые господа в галстуках крутили в руках золотые монеты.
— Дра-ка! Дра-ка! Дра-ка! — начал скандировать краснорожий мужчина.
Стоящие рядом с ним тут же подхватили этот крик. Три хорошо одетые женщины с уложенными вокруг головы волосами посмотрели друг на друга, захихикали и тоже закричали тонкими голосами, отчетливо слышными среди мужских воплей.
Галлахер вошел в шатер, чертя тростью след в опилках. Публика оборачивалась и вытягивала шеи, чтобы посмотреть на него.
— Я в тебя верю, брат, — прошептал я, вспомнив, как Дамон всегда выходил победителем из драк в Мистик-Фоллз. Он никогда не ввязывался в них сам, но всегда был хорошим бойцом и очень быстро отправлял противника в нокаут. Поэтому его так уважали в армии. Но драться с пумой, проголодав много дней… я содрогнулся.
— Брат, — я шептал так тихо, чтобы мог услышать только он. Я надеялся хоть на какой-то ответ, хотя не был уверен даже, что он меня действительно слышит. Но он ничего не ответил, даже если и слышал меня.
— А теперь позвольте представить наших бойцов!
Голос Галлахера прервал мои мысли.
Двое дрессировщиков в кожаных перчатках и сапогах до колен вывели на арену шелудивую пуму.
Она была серовато-желтая и, несмотря на истощение, выглядела опасной. И голодной. Выйдя на арену, она зарычала.
— В одном углу ринга — пума. Это не обычный зверь. Это мстительница из Альберты! Она пришла сюда из Канады за охотником, убившим ее самца. Она сожрала самого охотника, его жену и детей, кроме самого младшего. Ему она только оторвала ноги. Оставшийся в живых ребенок и поведал нам эту историю. С тех пор путь пумы можно было проследить по газетам — она оставляла за собой след из крови невинных, не делая разницы между Союзом и Конфедерацией. Мы поймали ее при попытке пробраться на судно, идущее в Анды в Южной Америке. Итак, леди и джентльмены, пума! — Галлахер в полной мере демонстрировал свой талант лицедея.
Толпа заревела, зааплодировала, кто-то закричал.
— Ее противник — легендарный вампир, которым несколько веков пугали не только детей, но и их родителей. Виктор Жестокий родился в тысяча пятьсот восемьдесят девятом году. Он был наследником империи Габсбургов, но попробовал кровь — это была кровь его сестры — и с этого началась трехсотлетняя оргия, покрывшая всю землю досуха выпитыми телами. Если считать по две жертвы в день, Виктор убил полтора миллиона человек, что в два раза превышает население Италии. Сегодня мы воочию увидим эту неутолимую жажду крови.
Аплодисменты на сей раз оказались более жидкими, но кричали зрители громко.
Галлахер простер руку, и Дамон вступил на арену в окружении четырех охранников. Его руки и ноги были скованы цепью, лицо закрывал намордник. Кожа сочилась кровью из-за вербены, глаза покраснели, а такого выражения лица я раньше у него никогда не видел.
Я понимал испытываемую им ненависть — я поминутно боролся с собой, чтобы не убить тех, кто держал его в плену. Но заключение изменило брата. В его глазах не было ни азарта, ни стремления выжить — только жажда крови.
В шатре воцарилась
— И… начали!
Охранники разомкнули цепи Дамона и пумы и ретировались с арены. Пума прыгнула, толкнув Дамона в грудь. Он дико закричал и упал, но тут же вскочил. Лицо у него внезапно вспыхнуло, он зарычал, появились клыки. Я знал, что это инстинкт: Сила Дамона показала себя при первом признаке агрессии. Я узнал об этой особенности нашего вида за прошедшие несколько недель — многое мы делаем еще не успев осознать. Несмотря на внешнюю слабость Дамона, его Сила еще сохранилась.
Пума снова прыгнула, и Дамон пригнулся, уворачиваясь от когтей, а потом распрямился и схватил зверя за горло. Но пума отбросила Дамона, он покатился по арене и остановился только упершись в ограду.
Дамон снова застонал и остался лежать. Пума кружила по арене.
Толпа взбесилась. Они хватали друг друга и махали руками в воздухе, как будто сами дрались.
Один из охранников ткнул Дамона, заставляя встать. Дамон, не оборачиваясь, отмахнулся, вбив охранника в ограду. Пока тот силился подняться, кто-то из публики пнул его в живот, а потом перебросил через ограждение, в грязь. Дамон не обратил никакого внимания на эту суету и двинулся к центру арены, предоставив пуме медленно описывать круги вокруг него.
После долгой паузы Дамон закричал и побежал к пуме. Она зарычала и бросилась на Дамона, но он отступил в сторону и поймал ее за шею. С неожиданной силой Дамон опрокинул пуму на спину. Он бы убил ее, но она вскочила и вонзила когти Дамону в руку.
Пума махала лапой, швыряя Дамона по воздуху, как муху на крючке. Наконец, плоть порвалась, и Дамон, оставляя за собой след из кровавых капель, пролетел по воздуху и обрушился на песок с тяжелым звуком, который даже я почти не расслышал за криками обезумевшей толпы.
Дамон поднялся на ноги, придерживая раненую руку другой. Он исцелялся не так быстро, как другие вампиры, — я побоялся, что вербена повлияла на его Силу.
Становилось все очевиднее, что ему нужна кровь. Инстинкт самосохранения и боевой азарт кончались. Я готов был броситься на арену, потащив за собой стоящего передо мной крупного мужчину, но тут теплая ладонь легла на мой локоть.
Келли.
— Это ужасно, — у нее побелели костяшки пальцев, а губы дрожали, — я не могу больше смотреть на этот кошмар.
— Попроси отца это остановить.
Толпа все быстрее топала ногами по деревянному полу, и вместе с топотом ускорялось биение сердец. Пятен крови в опилках им не хватало — они жаждали смерти.
Теперь Дамон кружил по арене, а пума сжалась в комок в центре, почти не двигаясь и следя за ним внимательными глазами. Вдруг Дамон рванулся и побежал вокруг зверя с такой бешеной скоростью, что пуме пришлось крутиться как будто преследуя собственный хвост.
Воцарилась тишина. Под пологом шатра слышались только шаги Дамона и пумы. Дамон продолжал свою охоту, двигаясь быстрее, чем пума могла хотя бы заметить.