Жажда любви
Шрифт:
— В одной из вчерашних газет помещена вопиющая фотография в этой ужасной колонке Сабрины. На ней Марк целует какую-то молодую женщину.
— Я не верю…
— Я бы тоже не поверила, — в душе Нины отчаянно боролись самые разные чувства: недоверие, шок, отвращение, любопытство. — Но меня тревожит одна вещь… Все, что касается Марка, имеет отношение к Катринке, а значит, и к тебе, и ко мне, а сейчас и к Расселу — это самое неприятное.
Адам сделал глубокий вдох и спокойно сказал:
—
— Наверное, ты прав, — в голосе Нины звучало сомнение.
— Не сомневайся, я прав.
— Бедная Катринка, — опечалилась Нина, все же пожалев человека, более всех страдающего во всей этой истории.
— Да, — согласился Адам. — Два неудачных замужества не выдержит никакая женщина, даже Катринка.
Вдруг дверь его кабинета распахнулась, и на пороге появилась Лючия, бледная, с взъерошенными рыжими волосами. Руки и одна щека у нее были чем-то испачканы.
«Интересно, — подумал Адам, — какого черта он платит своей секретарше, почему она впускает к нему непрошеных гостей?» Он предупреждающе поднял руку, надеясь, что Лючия поймет и исчезнет до тех пор, пока он сам не будет готов встретиться с ней. Но она непреклонно потрясла головой. Адам разозлился, но решил прервать разговор:
— Мамочка, тут что-то случилось. Если я узнаю что-нибудь новенькое, я позвоню тебе.
Несмотря на протесты Нины, он положил трубку и уставился на Лючию.
— Если это насчет Патрика Кейтса, то давай не будем об этом; я сейчас не расположен разговаривать на эту тему.
— Нет, нет. — Лючия была на грани истерики. — Это насчет Катринки.
— Что такое?
— С ней произошел несчастный случай, сейчас она в больнице в Праге.
Опасаясь, что Лючия упадет в обморок, Адам быстро поднялся, обошел стол, схватил ее за руки и усадил в кожаное кресло.
— Какое несчастье! Это серьезно? Она поправится?
— Не знаю, никто этого не знает, — ответила она только на последний вопрос. — Она в критическом состоянии.
— А ребенок?
— Тоже. Это девочка. Катринке сделали кесарево сечение.
На мгновение Адам почувствовал себя так, как если бы лодка, которая, казалось, была под его полным контролем, вдруг перевернулась и он очутился в холодной воде. Инстинктивно он даже сделал руками несколько плавательных движений.
— Тебе нужно выпить, — произнес он и подошел к бару, скрытому в дальней стене. Когда он принес Лючии бренди и она сделала глоток,
— Расскажи мне, что произошло.
— Она поскользнулась в ванной комнате. К счастью, рядом был Кристиан, который и вызвал скорую помощь. Больше я ничего не знаю. Кто-то прислал ей конверт с мерзкими фотографиями — Кристиан нашел их в ванной. Очевидно, она распечатала почту в ванной, увидела фотографии, разволновалась и, выходя из ванны, поскользнулась. Слава Богу, она успела позвать Кристиана, прежде чем потерять сознание.
— Кто рассказал тебе все это?
— Кристиан рассказал Марку, Марк — Робин, Робин — всем остальным.
Лючия немного пришла в себя.
— Где Марк?
— Сейчас он должен быть в Праге.
— Сукин сын, — проговорил Адам. Он был в ярости. Марк опять обставил его. Адам все рассчитал по-другому. Катринке нужно было причинить боль, но не физическую. Если к ней и должен был кто-то прийти на помощь, то это должен был быть он сам, а не Марк ван Холлен.
Лючия начала плакать.
— Прости, я так волнуюсь.
— Хочешь еще бренди?
— Нет, — ответила она, доставая из кармана платок, — я уже в полном порядке.
Адам поднялся, подошел к бару, налил себе бренди, выпил залпом, после чего вернулся к столу и нажал на кнопку селекторной связи:
— Соедините меня с Робин Догерти.
— Да, мистер Грэхем, — голос секретарши звучал испуганно, но с ноткой любопытства.
— Я только что разговаривала с ней, — сказала Лючия.
Адам не ответил. Он молча ждал.
— Мисс Догерти на проводе.
— Робин?
— Здравствуйте, мистер Грэхем. — Голос Робин звучал настороженно.
— Лючия рассказала мне о том, что произошло, — начала Адам словесный поединок. — Какие у тебя новости?
— Катринка с ребенком все еще в критическом состоянии.
— Если тебе станет что-либо известно, сообщишь мне? — Это было больше похоже на приказ, чем на просьбу, и, когда она замешкалась, он закричал. — Робин, во имя всего святого, я очень волнуюсь!
— Да, да, я сообщу тебе. К сожалению, я больше не могу разговаривать.
Связь прервалась.
— Я не понимаю, — запричитала Лючия, тряся головой в недоумении. — Я совсем ничего не понимаю. Марк ведь любит ее… Зачем он…
— Замолчи, Лючия! Пожалуйста, замолчи!
— Мистер ван Холлен, не хотите ли чашечку кофе? — Медсестра, полная приветливая женщина среднего возраста, заботливо смотрела на Марка. В руках у нее был металлический поднос с крепким горячим черным кофе. «У него совершенно измученный вид, он так же бледен, как и его несчастная жена», — подумала она.