Жажда мести
Шрифт:
– И сейчас шесть ящиков семтекса лежат в спальне дома в этом сытом городишке. Шесть ящиков! Одного, не больше кулака размером, достаточно, чтобы самолет разнесло на куски. А здесь их шесть. Если они рванут, Марблхед окажется на другой стороне океана, а ты пойдешь на корм рыбам.
– Ты сказал, что взрывчатка не сработала.
– Нет, я сказал, что мне кажется, что у нее был сбой, и я не буду знать наверняка, пока не разберу ее. Но сначала мне нужно вынести ее из дома, и нет никакой гарантии, что она не взорвется.
Слова Бурка повисли в воздухе. Джек начал прикреплять грудную пластину. О боже,
– Ты сделал рентгеновский снимок бомбы, так?
– Мы это уже обсуждали.
– На снимке ты увидел какие-нибудь механизмы безопасности, что-нибудь вроде элемента неизвлекаемости?
– Нет, но мы нашли гравитационный спусковой механизм. Я попытаюсь ее передвинуть, и через долю секунды нас раскидает по округе.
– Но чтобы активировать спусковой механизм, тебе надо передвинуть бомбу.
– Семтекс невидим для рентгеновского излучения. Если я просвечу чемодан с куском этого дерьма, его даже в виде контура не покажет. Ты все еще хочешь пойти со мной?
Джек знал, что делать.
– Если бы в доме было еще одно самодельное взрывное устройство, ты бы нашел его.
– Это не означает, что его там нет. Я же не просвечивал все в доме.
– Там только одна бомба.
Глаза Бурка вспыхнули смесью ярости и недовольства. Сеточка глубоких красных линий, внешне похожих на резину, покрывая левую часть его лица, выглядывала из-под седоватой бородки, словно жилы металла, выходящие на поверхность земли, и спускалась дальше вниз к большому белому шраму, который охватывал половину шеи. Кожа вокруг правого глаза напоминала потекший красно-белый воск, уха практически не было.
Местный наемный убийца, которого Бурк засадил на пожизненное, отправил ему письмо с бомбой. Это случилось осенью семьдесят девятого года. Бурк стоял возле стола и открывал письмо, повернувшись лицом к подчиненному. Если бы он смотрел на него, кислота выжгла бы ему глаза.
Бурк вынул сигару изо рта.
– Это была длинная ночь. У меня в крови много адреналина и немного виски. В таких ситуациях появляется привычка не слишком ясно выражать свои мысли. Так что прошу прощения. – Он старался, превозмогая ярость, говорить спокойно и ясно. – Поэтому я повторюсь. На этот раз я буду говорить очень медленно. Ноутбук с шестью ящиками семтекса – возможно, самого смертоносного пластида на планете – находится наверху в спальне, подключенный к телефонной розетке.
– Телефонные линии перекрыты. Как и электричество.
Бурк напирал.
– Сейчас ноутбук работает от собственного аккумулятора. Когда он сдохнет, заряд может сдетонировать.
– Но ты не знаешь этого наверняка.
– Значит, все дело в оптическом приводе. Сейчас в ноутбук вставлен компакт-диск. Время от времени компьютер начинает его читать. Как все это сложить в кучу, я не знаю. Если вынуть диск, а компьютер начнет его искать, бомба может взорваться. Она может взорваться и тогда, когда диск будет там. В этом и заключается чертова проблема, Джек. Я просто не знаю. Я занимаюсь этой работой плюс-минус тридцать лет, но когда начинаю думать о том, что находится в спальне, мне становится не по себе. Сечешь? Я достаточно медленно и доходчиво
Джек посмотрел из-за плеча Бурка на стеклянную дверь, убийца вырезал в ней квадратное отверстие, которого оказалось достаточно, чтобы засунуть руку и отпереть дверь. Звонок поступил около двенадцати. На то, что он сделал с семьей, потребовалось время. Он рассчитывал на бомбу, которая должна была уничтожить все улики. Но бомба не сработала, и место преступления осталось нетронутым.
– В прошлом месяце этот парень взорвал дом и убил двух офицеров полиции, – сказал Джек. – Мы позволили газетчикам облазить каждый метр, мы позволили тебе и агентам из оперативно-тактической группировки осмотреть место взрыва. Мы бросаем журналистам версию о взрыве газа, и на этом история заканчивается. Месяц прошел, а у нас нет ни одной улики, Боб. Все, что мы знаем, – это то, что в прошлый раз он использовал инфракрасный луч. И все.
Джек посмотрел на Бурка. Тот жевал сигару и глядел на него твердым взглядом зеленых глаз, напоминавших кусочки холодного мрамора. Поднялся небольшой ветерок. Слышались крики морских чаек.
– Наверху, в спальне, место преступления. Там много улик, которые бомба должна была уничтожить, а ты мне говоришь просто уйти.
– Я предлагаю тебе подумать головой, а не бросаться сдуру вперед, потому что этот парень тебе досадил, – ответил Бурк.
– У него было много возможностей высадить нас в воздух вместе с этим чертовым городишком, но он этого не сделал. Почему? Потому что не может. Бомба дала сбой, и сейчас он кусает себя за локти, обдумывая следующий шаг. Мы с тобой знаем, что это повторится, и когда это произойдет, такого разговора у нас уже не получится. Мы или окажемся мертвы, или будем просеивать обломки в поисках улик и скидывать лопатками куски человеческих тел в полиэтиленовые пакеты. И на нас будет смотреть весь этот треклятый мир. Конец истории.
Бурк смерил его недовольным взглядом.
– Скажи, что я ошибаюсь, и я сниму этот костюм и уйду, – сказал Джек.
Бурк отвернулся и принялся обдумывать мысль, затерявшуюся где-то посреди этого утра.
– Не думай, что в костюме ты в безопасности, – предупредил он. – Если эта крошка взорвется, тебя похоронят в цинковом гробу.
Глава 2
Противовзрывной костюм был производства компании «Мэд-Энг Системз». Бурк говорил, что он лучший. Костюм был зеленого цвета, с толстой набивкой и кучей креплений. Джек чувствовал себя в нем так, словно его обмотали колесными шинами. Шлем и бронещит не пропускали звуков. Когда он проходил мимо зеркала в коридоре на первом этаже, то понял, что похож на помесь Колобка и космонавта из фильма «Космическая одиссея 2001 года».
Поднявшись на второй этаж, он проследовал за Бурком по коридору. Он шел вдоль трека, по которому двигался робот по утилизации бомб, названный ими Джонни Фингерзом. Вернее, не шел, скорее тащился. Его движения были медленными и неуклюжими, словно он только учился ходить. Его дыхание, горячее и отдающее кофе, эхом отдавалось в ушах. Он не переставал облизывать губы. Острый привкус соли был особенно неприятен в пересохшем рту. Пот заливал глаза. Единственное, что он мог сделать, – это смахнуть капли пота ресницами.