Жажда Перворожденных
Шрифт:
– Ваф-тяф, ау-у-уу!!! – пронзительно взвыла от слов пленительницы лисица, начав ещё старательнее подгрызать решётки, но взглянув на подошедшую авантюристку, замерла.
– Нет-нет, розовый мне не к лицу, – закончив плести кружева беседы, решила перейти к самой сути Лютик. – Лучше скажи, к тебе не подходил наш спутник? Может, просил чего передать? Или, быть может, ты видела его с кем-то?
– Я видела, – кивнула официантка, невольно сжав в руках клеть. – Но тогда он был ещё с вами.
– Тяф-тяф!!! Врёт, она врёт! – заговорила лисичка в самый неожиданный момент, обретя ещё и человеческий голос под гнётом всеобщего удивления. – Она всё видела! Спаси меня, пулу-ваф-ваф, и тогда я тяф-тяф!!!
– А-а-а…
Взгляд барда стал тяжелым, а на её лице сама собой возникла пренебрежительная полуулыбка. Из-за стола медленно поднимались остальные девы.
– Фух, как же хорошо после долгого пути помыться в тёплой водичке! – в наступившей недоброй тишине обеденного зала раздался полный довольства голос. Следом за ним из коридора, ведущего в ванную комнату, показалась и его обладательница – одетая в тесную белоснежную рубашку и узкие, подчёркивающие всё самое главное, штаны златовласая женщина. – О, а что здесь происходит?
– Вирджиния… – пробормотала полуэльфийка, скривившись, словно от сильной зубной боли. – Только тебя нам здесь и не хватало…
– И лишь мудрецы узрят добродетель в безумии наших поступков… – продекларировал попаданец подслушанную когда-то очень давно, ещё в своём мире фразу, задумчиво смотря на неровный строй зубоскалящейся гоблы. Зеленокожие карлики злобно поглядывали в ответ, и не было в их взглядах ни понимания, ни сочувствия, одно только искреннее презрение вперемешку с ненавистью. Почему так? Да просто, если они были обряжены в лохмотья и прочие изыски гоблинского ширпотреба, то стоящий напротив человек, наоборот, выглядел весьма презентабельно. С множеством серебряных пуговиц рубашка, отдалённо напоминающая помесь тоги и гусарского кителя мягкого темно-фиолетового цвета, на тон темнее штаны и мягкие, удобные сапоги. Венцом всему – приколотая к шее стальная брошь в виде паучка. Это было даже забавно, ведь в рабстве и плену несостоявшийся герой носил более богатую одежду, нежели пока был «свободным» человеком. – И что мне делать с этим сбродом, госпожа инструктор?
– Благословенная сказала, что ты сможешь донести до этих рабов мои указания, – промурлыкала в ответ эльфийка, многозначительно поигрывая плёткой. – Мы, всё же, Храм послушания, а не Дом наказаний, чтобы причинять боль из любви к процессу и чужим крикам. Раньше приводить к повиновению полудиких гоббо было довольно непродуктивно, а потому мы их сразу перепродавали по самым минимальным ценам. Но коль ты здесь, было решено попробовать сотворить из этого зелёного стада нечто дельное.
– Дельное, да… – окинув гоблинов печальным взглядом, продолжил попаданец: – Из этих то? Сложно. Их вообще кто-нибудь покупает? Сомневаюсь, что они будут слушаться.
– Вопросы послушания оставь мне, надзиратель, – фыркнула девушка, невольно восприняв сомнения попаданца как упрёк её компетентности. – Твоё дело – заставить их услышать. Сомнения свои оставь себе, мне они не нужны.
– Да-да, как вам будет угодно, – не стал спорить парень, ибо это было чревато. Плёткой не огреют, всё же он был «собственностью» хозяйки этого места, но вот остатки нормального отношения портить не хотелось. Тем более… всё и так было довольно скверно.
Да, Александр был одет, обут, его не гоняли и не угрожали поркой за косой взгляд, но от этого было только хуже. По прошествии нескольких дней несостоявшийся герой с горечью осознал, что лучше бы был каким-нибудь забитым fuking slave, чем так называемым «надзирателем». Несуществующей должностью, которую придумали специально для него. Нечто между дроу-инструкторами и их подопечными. Презираемое первыми, искренне ненавидимое вторыми.
С рабами всё просто, они не любят
Что же касательно работниц плети и дилдо, романтиков из deep dark dungeon, то несостоявшийся герой вызывал у них только холодное презрение вперемешку с недовольством. Будь они нормальными дроу, точно бы попытались сначала его задоминировать, а после трахнуть. Перестановка слагаемых тоже возможна, тёмные эльфийки вообще большие затейницы. Правда, конкретно эти дроу нормальными не были. Убеждённые сторонницы однополой любви восприняли появление попаданца в их пенатах как «вторжение». В глазах инструкторов Александр одним своим присутствием осквернял этот маленький женский рай, покушался на их гарем просто фактом своего существования. Потому его и невзлюбили в этом странном цветнике. Месте, где каждая первая считала остальных своими сучками. Частью гарема, который надо «подмять», а затем правильно «воспитать». Безумное, но одновременно яркое место, где собрались всевозможные анимешные «дере» с темноэльфийским колоритом. Будь Александр японцем, точно бы написал новеллу со странным длинным названием. Например: «как я стал попаданцем-рабом, а затем попал в гарем дроу-лесбиянок». Вот только парень японцем не был…
– Приступай, раз понял, – поторопила задумавшегося попаданца эльфийка, для наглядности щёлкнув кнутом возле его ног. – Моё терпение не бесконечно… надзиратель.
– Как прикажете, – склонив голову, таки решил преступить к своей работе несостоявшийся герой. Конкретно с этой девушкой парень стремился себя вести приветливо, быть максимально учтивым, и на то имелись причины. Даже несколько, если поразмыслить. Но, пожалуй, самым важным являлось то, что она была самой злобной и жестокой сучкой этого подземелья. Настолько отбитой, что даже другие дроу старались не иметь с ней дел, особенно горизонтального характера, особенно когда она настаивала. Бескомпромиссная извращенка, для которой садизм не просто часть культуры её народа или метод «воспитания», а самая настоящая отрада. Всё было настолько жёстко, что другие девочки её немного побаивались, и это сделало эльфийку своеобразной белой вороной в их «дружном» коллективе. Или белым пауком, если на темноэльфийский манер. Александра же, как ни странно, это не коснулось. И не потому, что он ей приглянулся, скорее наоборот, как и всем дроу-лесбиянкам, был неприятен. Вот только свои садистские наклонности, а вместе с ними сам факт причинения боли данная особа считала актом искренней симпатии, переходящим в заигрывание. Как ни странно, с работой инструктора такие её убеждения не расходились, ибо всех fuking slave она воспринимала как воспитанников. Эдакими не самыми послушными учениками, которым девушка желала только добра. Пусть и в виде удара плетью по хребту в качестве наказания… или поощрения.
– Эльфова вонючка, хе-хе, – тихо глумился самый крупный гоблин под смешки сородичей. – За красивую одежку жопу продал, фу-фу-фу. Остроухие опять что-то вопить будут, потом стукать. Хе-хе, если разозлим её, она и своего подлиза стукать начнёт. Будет потеха…
– Не начнет, – скривившись от необычного, с тотальным преобладанием согласных, говора, достаточно громко заговорил попаданец, чтобы дроу его тоже слышала. Впрочем, с остротой слуха эльфов он был знаком не понаслышке, но перестраховка никогда не помешает. – Бьёт она только из-за переизбытка симпатии. Я же ей противен.