Жажда жизни. Повесть о Винсенте Ван Гоге
Шрифт:
Подставляя лист под пыльный сноп солнечных лучей, падавших из высокого окна, Мендес держал «Крещение» в своих тонких, костлявых пальцах.
— Это хорошо, — сказал он с гортанным еврейским акцентом. — Тут схвачен всеобщий дух религий.
Усталость Винсента как рукой сняло. Он начал с воодушевлением рассказывать о творчестве Мариса. Мендес тихонько покачивал головой. Ведь преподобный Стриккер платил ему большие деньги за то, чтобы он учил Винсента латыни и греческому.
— Винсент, — сказал он спокойно, — Марис чудесный художник, но время идет, не лучше
Винсент вынужден был согласиться. По пути домой, после двухчасового урока, он часто останавливался и заглядывал в окна домов, где работали столяры, плотники и корабельные поставщики. Двери винного погреба были распахнуты настежь, и люди с фонарями то и дело входили и выходили оттуда, исчезая в темноте.
Дядя Ян уехал на неделю в Хелвойрт. Как-то вечером, зная, что Винсент остался один в большом доме на адмиралтейском дворе, к нему пришли Кэй и Вос и пригласили его обедать.
— Заходите к нам каждый вечер, пока не вернется дядя Ян, — сказала Кэй. — Мама просит вас обедать с нами каждое воскресенье после церковной службы.
После обеда все садились играть в карты, но так как Винсент играть не умел, он устраивался в тихом уголке и читал книгу Огюста Грюзона «История крестовых походов». Отсюда он мог видеть Кэй, смотреть, как она улыбается своей быстрой, многозначительной улыбкой. Она встала из-за стола и подошла к нему.
— Что вы читаете, кузен Винсент?
Он назвал книгу и добавил:
— Это чудная книжка, я сказал бы, что она написана в духе Тейса Мариса.
Кэй улыбнулась. Он всегда приплетает эти странные литературные аналогии.
— Почему же Тейса Мариса? — спросила она.
— Прочтите — и вы увидите, как это похоже на полотна Мариса, когда автор описывает древний замок на скале, сумерки осенних лесов, а вдали — темные поля и пахаря, идущего за белой лошадью.
Пока Кэй читала страницу, Винсент принес ей кресло. Она взглянула на Винсента, ее синие глаза потемнели в задумчивости.
— Да, — сказала она, — это похоже на Мариса. Писатель и художник пользуются разными средствами, но выражают одну и ту же мысль.
Винсент взял книгу и быстро провел пальцами по странице.
— А вот эту строчку можно найти у Мишле или Карлейля!
— Знаете, кузен Винсент, для человека, который так мало учился, вы удивительно образованны. Вы и сейчас много читаете?
— Нет, и хотел бы, да не могу. По правде сказать, это теперь мне уже не нужно, все можно найти в Писании, которое совершеннее и прекраснее любой книги.
— Ох, Винсент, — воскликнула Кэй, быстро вставая, — это так не похоже на вас!
Винсент удивленно уставился на нее.
— Вы мне гораздо больше нравитесь, когда ищете Тейса Мариса в «Истории крестовых походов», хотя отец и говорит, что вам надо быть сосредоточенней и не думать о подобных вещах. А сейчас вы толкуете, как заплесневелый деревенский священник.
Вос подошел к ним и сказал:
— Карты сданы, Кэй.
Кэй посмотрела секунду в глаза Винсента, сверкавшие под низко нависшими бровями, как раскаленные угли, потом взяла
4
Мендес да Коста, видя, что Винсенту нравится говорить с ним на общие темы, несколько раз в неделю находил предлог проводить своего ученика после урока.
Однажды он завел Винсента в самую интересную часть города — это была окраина, тянувшаяся от Лейденской гавани близ парка Вондела и до вокзала. Тут было множество лесопилен и домиков рабочих с крохотными садиками — люди здесь жили очень тесно. Узенькие каналы то и дело пересекали улицы.
— Как это, должно быть, замечательно — служить священником в таком месте, — произнес Винсент.
— Да, — отозвался Мендес, набивая трубку и протягивая треугольный кисет Винсенту, — этим людям бог и религия гораздо нужнее, чем нашим друзьям из богатых кварталов.
Они шли по легкому деревянному мостику, до странности похожему на мостики в Японии. Винсент остановился и спросил:
— Что вы хотите сказать этим, минхер?
— У этих рабочих, — ответил Мендес, плавно проведя рукой в воздухе, — трудная жизнь. Если они болеют, у них нет денег на доктора. Если сегодня они не работают, завтра у них не будет хлеба, а работа их тяжела. Жилища у них, как вы сами видите, тесные и убогие. Нужда и несчастье всегда на пороге. Жизнь обделила их своими благами — им нужен бог для утешения.
Винсент зажег трубку и бросил спичку в канал.
— Ну, а люди в других кварталах? — спросил он.
— Они хорошо одеваются, живут в достатке, у них всегда есть деньги на черный день. Бог, по их представлениям, — богатый старик, весьма довольный тем, как он устроил дела на земле.
— Одним словом, — заметил Винсент, — они малость заплесневели.
— Что вы! — воскликнул Мендес. — Я этого не говорю.
— Но это говорю я.
В тот вечер Винсент разложил перед собой свои греческие книги и долго сидел, уставившись в стену. В памяти его всплывали лондонские трущобы, грязь и нищета, он вспомнил о своем желании стать проповедником и помогать беднякам. Затем он представил себе прихожан в церкви дяди Стриккера. Это были состоятельные, образованные люди, они знали толк в благах жизни и умели ими пользоваться. Проповеди дяди Стриккера были прекрасны, они воистину утешали, но кто из его прихожан нуждался в утешении?
С тех пор как Винсент поселился в Амстердаме, прошло полгода. Он уже начал осознавать, что прилежный труд едва ли заменит ему природные способности. Отодвинув словари и грамматику, он взялся за алгебру. В полночь приехал дядя Ян.
— Я увидел, что в твоей комнате свет, — сказал вице-адмирал. — А сторож говорит, что ты утром в четыре часа уже разгуливал по Адмиралтейству. Сколько же часов в день ты работаешь?
— Как когда. От одиннадцати до двенадцати.
— До двенадцати! — Дядя Ян покачал головой. Лицо у него становилось все огорченней. Вице-адмиралу было трудно примириться с мыслью, что в роду Ван Гогов есть тупица и неудачник. — Почему же так много?