Жажда. Роман о мести, деньгах и любви
Шрифт:
– Может быть, ты хочешь чего-нибудь еще? Я могу сделать бутерброд с сыром и ветчиной и поджарить все это. Будет очень вкусно. Хочешь?
– Не откажусь.
«Милый малыш, если бы ты отказался, мне пришлось бы попросить тебя уйти. Если бы ты отказался, нам с тобой нечего было бы делать здесь и сейчас. Здесь его дом, он может прийти и обязательно придет. Он всегда появляется не к месту».
Наташа резала хлеб, подсушивала тосты, он наблюдал за ее движениями и все никак не мог решиться. Вспомнил недавний вечер в клубе, кошачьи бесстыдства полуодетых девок, их расчетливость при торговле собственным телом, к которому они относились так, словно оно было чем-то отдельным, с помощью чего они могли заработать на жизнь.
«Какая,
Но вот и шум, вот и дверь хлопнула и раздался снизу довольный дядюшкин голос. Он появился как нельзя кстати, закончил прелюдию, неудавшиеся любовники оставили друг друга, и Наташа, очень хладнокровно и быстро осмотрев Сергея, тихо спросила:
– Как я выгляжу?
Не дождалась ответа, быстрыми движениями поправила прическу, указала Сергею на стул – «садись немедленно, пей чай, говори о чем-нибудь», – сама вернулась к бутербродам.
А Мемзер словно специально медлил, не поднимался, но вот наконец в коридоре послышались его шаги, он, как обычно, сильно стучал пятками, от чего Наташа всегда морщилась, но молчала, молчала... Ах, как часто она молчала! Она и рада и не рада была мужу, не рада потому, что не любила, когда он возвращался домой слишком рано, но сейчас была благодарна ему, Мемзер предотвратил большую ее глупость. Она, пожалуй, решилась бы, продлись этот поцелуй чуть дольше. Но ничего, теперь уже скоро. У него отдельная квартира, завтра она придет туда.
– О, ты здесь, дорогой! А я, признаться, совсем позабыл о тебе сегодня, было много дел. Как твой первый день?
– Я пойду, – Наташа поставила на стол тарелку с горкой дымящихся бутербродов. – У меня весь день болит голова, наверное, магнитная буря. Завтра поеду к доктору, а сейчас просто хочу отдохнуть. Приятного аппетита, мальчики.
Мемзер был удивлен, он еще не видел свою жену такой. Сергей чувствовал себя неловко и принялся уничтожать бутерброды, чтобы хоть как-то скрыть свое состояние. Поговорили о пустяках, Мемзер прочел короткую лекцию на экономическую тему, но Сергею все это было скучно, и в тот самый момент, когда дядюшка увлеченно рассказывал ему о ближайших событиях, которые «вот-вот случатся и в России снова будет интересно жить. Здесь невозможно жить без постоянного ощущения риска», Сергей внезапно спросил:
– Я совершенно не помню, что случилось со мной вчера. Я словно спал целые сутки, больше суток. Какой-то странный сон, но я не верю, что это сон. Больница, доктор с рыжей гривой, меня куда-то везут, я вижу лампочки на потолке. Что это было, дядя?
– Да-да, – Мемзер заторопился, затарабанил пальцами по столу, словно играл на беззвучном пианино в бодром темпе. – Мы с тобой ездили в мою клинику. Он сказал, что может быть частичная потеря памяти. Это все пустяки, Сережа. Просто нужно было тебя проверить. Убедиться.
– В чем убедиться, дядя?
– В чем убедиться? В том, что ты здоров. В чем еще убедиться? Ну... Наконец-то я своими собственными глазами увидел, что ты действительно мой родственник. Поверь, Сергей, для меня это было очень важно. Я и так прекрасно к тебе относился, а теперь я по-настоящему, по-отцовски люблю тебя. Вот... Извини, что пришлось прибегнуть к такому насилию. Ведь ты сейчас в порядке? Сонливости нет?
Я готов был броситься ему на шею. Он выглядел таким растерянным, так искренне просил прощения, я ощутил полный покой и умиротворенность, словно кто-то вот прямо сейчас заверил меня в том, что я доживу до ста лет и уйду в блеске славы. Надо бы стать чуточку понаглее в отношениях с внешним миром. Почему бы не попросить дядюшку о какой-нибудь приятной мелочи?
– Да, кстати, чуть не забыл, с завтрашнего
Я хотел было рассказать о странном человеке, встречавшемся мне в разных обличьях, оказавшемся вдобавок моим квартирным хозяином, но передумал. Вместо этого откланялся, Мемзер лениво помахал мне:
– До завтра. После работы заедем в одно славное место.
В коридоре столкнулся с Наташей. Сумасшедшая! Вдруг он увидит!
– Завтра вечером я к тебе приду. В восемь. Будь дома.
И упорхнула. Черт!
...Ночью его одолела бессонница. Посреди зимы бывают такие ночи, когда вдруг запахнет весной, надует откуда ни возьмись оттепель. Он закутался в одеяло, отворил окно и сел на подоконник. С крыши изредка капало отвесно и попадало в наполненную талой водой ямку в снегу, отчего получался звук пошлого поцелуя. И он вспомнил о том, как целовался с Наташей, удивился, что все оказалось довольно просто, и самодовольно крякнул. Так крякают все мужчины, которым кажется, что они добились женщины, а на самом деле все не так, а как-то иначе, а как именно, так никто до сих пор и не знает. Может быть, это, наоборот, женщина добилась своего, может, вообще никто ничего не хотел. God knows. Его совсем не заботило то, как завтра он должен будет отговориться от дядюшкиного приглашения. Что-то придумается. Не закрывая окна, Сергей прошел на кухню, налил себе простой воды, выпил и сильно закашлялся. Во время кашля, спонтанно размахивая руками, задел нож, лежащий на столе как-то особенно коварно, на ребре, лезвием кверху, и порезал запястье с тыльной стороны. Романтическое настроение улетучилось, уступило место короткому сквернословию, кровь шла довольно сильно, пришлось слизывать ее языком, точно собаке. Пластырь нашелся неожиданно быстро, словно поджидал, как бы ему половчей попасться под руку. Капли крови попали на пододеяльник и сейчас подсыхали, становясь неопрятными бурыми пятнами. Захлопнул окно, уже не вслушиваясь в ночь, которая стала неинтересной. Рука саднила и, стараясь поудобней ее пристроить, он сам не заметил, как уснул.
Днем все было по-прежнему, Денис был еще более почтителен, проявлял угодливую прыть и даже вызвался принести кофе. Все его устремления были настолько откровенными, что даже не вызывали брезгливости. Просто делал человек свое дело, занимался тем, что для него естественно. Дома, прошлым вечером, когда он рассказал своей жене, что его приставили обучать молодого барина, та возомнила бог весть что, принялась давать советы. Денис был у нее под каблучком, и вот теперь этот кофе... За перегородками появились первые знакомые: резиновые улыбки, одинаковые лица, впрочем, у кого-то вместо галстука оказалась франтоватая бабочка. Бабочка и шляпа – две элегантнейшие вещи мужского гардероба ушли из России вместе с поколением джентльменов, и теперь, пожалуй, лишь адвокаты вроде Добровинского и Бенецкого носят их в память о времени оном, изображая наследников Плевако и Аль Капоне.
Мемзер поглядел на племенника с веселой подозрительностью:
– У тебя уже появились тайны? Надеюсь, никаких притонов, кружка хаббардистов и прочих глупостей? Или ты, не ровен час, избегаешь моего общества?
– Откровенно говоря, – глядя ему в глаза, ответил Сергей, сам удивляясь своей способности лукавить, – я так устаю, что мне просто хочется побыть одному, отдохнуть в тишине. Думаю, это скоро пройдет, вот только привыкну к распорядку. Слишком много всего и сразу.