Ждать ли добрых вестей?
Шрифт:
Оказалась на месте первой, прежде «скорой», но чем тут поможешь? Фура въехала в зад маленькой двухдверке, детские сиденья сзади — в лепешку, за рулем была мать, ее сестра-подросток сидела рядом. Машина стояла в хвосте у каких-то дорожных работ перед временным светофором. Водитель фуры не увидел указателя дорожных работ, не увидел хвоста из машин и заметил крошечную двухдверку лишь мельком, влетев в нее на шестидесяти милях в час. Водитель набирал SMS. Классика. Луиза арестовала его на месте преступления. Предпочла бы прямо там и убить. А лучше медленно переехать его же фурой. Она замечала, что становится кровожаднее прежнего (а
Двухдверку и всех, кто был внутри, расплющило всмятку. Луиза была самая маленькая, самая худенькая и потому («Может, попробуете, босс?») просунула руку в щель, когда-то бывшую окном, — нащупать пульс, пересчитать тела, найти документы. Они и не знали, что сзади были дети, пока Луиза не коснулась обмякшей ладошки. Взрослые мужики рыдали, в том числе и дорожный полицейский, он же офицер по работе с семьями, а старушка Луиза — черствый тертый калач — обняла его и сказала:
— Ну слушай, мы же просто люди, — и вызвалась сообщить родственникам, а это, несомненно, худшая работа на земле. Луиза стала малодушнее. Кровожаднее, но малодушнее.
Спустя неделю она пошла на похороны. Всех четверых. Невыносимо, но надо вынести, потому что людям так положено — терпеть и идти дальше. День за днем брести шаг за шагом. Если б у нее погиб ребенок, Луиза бы эту волынку не тянула — прекратила бы разом, полегче и поаккуратнее, чтоб спасателям потом не возиться.
На семнадцатилетие Арчи хотел уроки вождения, и Патрик сказал:
— Это ты хорошо придумал. Если сдашь экзамены, купим тебе пристойную подержанную лошадку.
А Луиза размышляла, как бы так сделать, чтобы Арчи никогда не садился за руль. Может, удастся залезть в базу данных Агентства по делам водителей и транспорта и как-нибудь приостановить его ученические права? Она старший инспектор, ей не зазорно, — в конце концов, полиция есть аверс преступности.
Водитель машины впереди тоже сильно пострадал, и долгие часы в операционной Патрик собирал ему ногу. Водителя фуры, у которого даже синяков не было, приговорили к трем годам — уже, наверное, вышел. Луиза вырезала бы у него органы без наркоза и раздала приличным людям. Так, во всяком случае, она сказала потом Патрику за чашкой мерзопакостного кофе в столовой для больничного персонала.
— Жизнь случайна, — ответил Патрик. — Только и остается, что осколки подбирать.
Он не полицейский, но их брак не мезальянс. Патрик все понимал.
Он ирландец — оно всегда к лучшему. Мужчина с ирландским акцентом умеет казаться мудрым, поэтичным и интересным, даже если это лишь видимость. Но Патрик таким и был.
— В данный момент — между женами, — сказал он, и она засмеялась. Она не хотела бриллианта, ни большого, ни маленького, но все равно получила. — Сможешь продать, когда со мной разведешься, — сказал он.
Ей нравилось, как он берет все в свои руки, властно так, ереси ее не терпит, но всегда дружелюбен с еретичкой, словно она драгоценна, однако не без изъяна, а изъяны можно починить. Ну конечно, он ведь хирург, он думает, все можно починить. Изъяны не починишь. Она — златая чаша, рано или поздно трещина проявится. И кто тогда подберет осколки?
Она впервые в жизни уступила власть. И что? Почва из-под ног уходит, вот что.
Или букет в столовую. Некрупный и красный. Под красные узоры на ковре. Только не розы. Красные розы подают
— Не перенапрягайся, — смеялся Патрик.
Но она всего этого не умела — если не напрягаться, ничего не выйдет.
— Я не умею отношения, — сказала она в первое утро, когда они проснулись в одной постели.
— Не умеешь или не хочешь? — спросил он.
Он сломил ее сопротивление, будто она нервный мустанг. (А вдруг он просто ее сломал?) Шажок за шажком, потихоньку-полегоньку — ага, попалась! Укрощение строптивой. Упрямой как баран. Бараны — мохнатые безропотные твари, они не заслужили такой репутации.
Он-то знал, что делает. Он пятнадцать лет был счастливо женат, а десять лет назад орава подростков в угнанной тачке пошла на обгон на однополосном участке А9 и врезалась в лоб «поло» его жены. Того, кто изобрел колесо, пора призвать к ответу. Саманта. Патрик и Саманта. Вот ее он не смог починить.
Время еще есть — она успеет купить цветы, зайти в «Уэйтроуз» в Морнингсайде, ужин приготовить. Морской судак с зеленой чечевицей, для начала — дважды запеченное суфле из рокфора, лимонные пирожные на десерт. Зачем упрощать, если можно усложнить до предела? Она ведь женщина — значит, говоря строго, способна на все. Суфле из рокфора — рецепт Делии Смит. [44] Взлет и падение буржуазии. Ха-ха. О господи. Что с ней творится? Она становится нормальной.
От усталости все гудело — вот в чем беда-то. (Почему? С чего она так устала?) В прошлой жизни, когда ее красоту еще не поверили размером бриллианта, она бы начислила себе (огромный) стакан, заказала пиццу, вынула контактные линзы, закинула бы ноги повыше и смотрела бы всякую мутотень по телевизору, а теперь носится, как муха синезадая, переживает из-за шпорника и стряпает по рецептам Делии. А вдруг это необратимо?
44
Делия Смит (р. 1941) — британский шеф-повар, ведущая телепрограмм и автор кулинарных книг.
— Можем отменить, — сказал Патрик по телефону. — Это все мелочи, а ты устала.
Может, ему и мелочи, а ей крупнее не бывает. Сестра Патрика и ее муж приезжают из Борнмута или Истборна, что-то в этом духе. Ирландская диаспора. Вездесущи, как шотландцы.
— Дашь им бутербродов с сыром — или закажем что-нибудь, — сказал Патрик.
Ничем его не пронять. А они что подумают, если она не расстарается? Они пропустили свадьбу, — впрочем, свадьбу все пропустили. Сестра (Бриджет) из-за этой свадьбы и так огорчилась.
— Только мы вдвоем в загсе, — сказала Патрику Луиза, наконец сломавшись и ответив «да».
— А как же Арчи? — спросил Патрик.
— Надо звать Арчи?
— Да, Луиза, он твой сын.
Собственно говоря, Арчи вел себя прилично, держал кольцо, приглушенно, застенчиво хлопал, когда Луиза произносила: «Согласна». Джейми, сын Патрика, не приехал. Он археолог, аспирант, был на раскопках в какой-то богом забытой дыре. Любитель активного отдыха — лыжи, серфинг, подводное плавание; «настоящий мальчик», как выражался Патрик. В отличие от Луизиного мальчика, ее маленького Пиноккио.