Жди меня

Камерон Стелла

– Так что же? – напомнил о себе Макс.

– Что? Ах да! Всякий раз, когда я приезжал в Бэллифог – а там часто бывали владельцы соседних поместий, – передо мной, как из-под земли, тут же вырастала маленькая мисс Арбакл. В то время ей было двенадцать, а мне семнадцать лет. Можешь себе представить, насколько мне льстили знаки внимания двенадцатилетней девчонки!

– И все-таки ты помнишь их до сих пор, – усмехнулся Макс.

– Только потому, что это несносное создание ходило за мной по пятам. Она доводила меня до исступления,

назойливо лезла на глаза, стремясь всецело завладеть мной. Разумеется, поначалу я ничего не понимал. Ее намерения стали очевидными, когда мне исполнилось двадцать, а ей пятнадцать лет. Уверяю тебя, откровение стало подобным взрыву.

– Выкладывай!

Грей задумчиво постучал по подбородку набалдашником трости.

– Отважная плутовка поцеловала меня.

– Что?! – Макс привстал с сиденья, глаза его азартно блеснули в полутьме экипажа. – Вот чертовка!

– Именно. Маленькая мисс, которая еле доставала мне до подбородка, даже когда поднималась на цыпочки, подкараулила меня в аллее между Модлин-Мэнором и коттеджем Макспорранов. Она притворилась, что подвернула ногу, а когда я бросился на помощь, обвила мою шею руками и поцеловала меня! Ну, что ты на это скажешь?

– Будь она постарше и хорошенькой…

– Она была красива. – Грей перестал задумчиво улыбаться. – Она всегда отличалась красотой, как сейчас.

Макс не ответил.

– Минерва наделена красотой, которую замечаешь не сразу. Сначала я обратил внимание на ее осанку. Она держалась прямо, ступала плавно и грациозно. А глаза – огромные, темно-синие, почти черные! В них отражается каждая мысль. Черты лица очень тонкие и выразительные, а губы… полные и немыслимо нежные…

– Однако они способны произносить не только любезности, – вставил Макс.

Грей снова улыбнулся:

– Да уж. У Минервы пытливый ум и острый язычок. Но на сей раз она имела все основания выгнать меня. Я причинил ей боль.

– У тебя не было выбора.

– Я дорого поплатился за свою неосторожность. Напрасно я тебя не послушал. Впрочем, Минерва вскоре оттает – в этом не может быть сомнений. Ее чувства ко мне по-прежнему сильны. Ведь она любит меня с детства.

– Любовь не вечна.

– Не надо острить.

– Я никогда не острю ради красного словца. У твоей Минервы… – Макс смущенно кашлянул, – …превосходная фигура. Наблюдая, как распускается этот прелестный цветок, ты не мог не влюбиться в нее.

– Проклятие! – Грей схватил Макса за галстук. – Довольно намеков! Жаль, что я не сразу заметил, как ты – плотоядно разглядываешь Минерву! Надеюсь, больше такого не повторится?

– Само собой. – Макс еле высвободился из рук Грея. – Я не хотел оскорбить ее, просто сделал комплимент…

– Я никогда не позволял себе бросать на Минерву Арбакл похотливые взгляды!

– Понимаю, старина.

– Я питаю к ней самые возвышенные чувства!

– Безусловно.

– Ее чистоту я берегу и всегда буду беречь как зеницу ока.

– Вот

как? – притворно-невинным тоном осведомился Макс.

Осознав всю двусмысленность собственных слов, Грей смутился.

– Я просто хотел сказать, что боготворю ее и не намерен причинять ей боль.

– Похоже, ты оказался в безвыходном положении, – подытожил Макс. – Минерва сердится, к тому же, как ты сам признался, она упряма и своенравна. Вряд ли ты сумеешь убедить ее, что обстоятельства помешали тебе вернуться вовремя.

– Она выслушает меня и все поймет.

– Даже если ты не скажешь всей правды?

В этом-то и была вся загвоздка.

– Я найду способ объясниться.

– Тогда хочешь дружеский совет?

– Совет холостяка? Человека, который ничего не смыслит в любви?

Макс откинулся на сиденье и отвернулся к окну. Грей выразительно посмотрел на его серьезный профиль.

– Макс, ты обиделся?

– Позволь напомнить тебе о том, что каждый из нас чего-то недоговаривает. Но это еще не значит, что закоренелый холостяк не умеет любить. Ты знаешь только то, что для меня любовь – запретный плод. И оставим это.

У каждого свои секреты. Грей виновато потупился:

– Я с радостью приму любой совет.

– Отлично, – отозвался Макс. – В таком случае неотступно преследуй ее. Не вздумай сдаваться. Если она ускользнет, возобнови погоню. Покоряй ее нежными словами, взглядами и знаками внимания. Если ты любишь эту девушку, свяжи с ней свою судьбу, иначе вся твоя жизнь превратится в пытку.

Макс умолк, и в экипаже воцарилось молчание. Грей пристально всматривался в худое, резко очерченное лицо друга, но его глаза остались непроницаемыми.

– Спасибо, – наконец произнес Грей. – Я запомню твои слова. – Он и сам собирался поступить именно так, а горечь только придала ему решимости.

– Я беспокоюсь за тебя, – признался Макс, обернувшись. – Тебя похитили неспроста. Это не шутки, понимаешь?

– Конечно.

– Кто-то пытался разделаться с тобой. Тебе желали смерти. Значит, ты представляешь угрозу для неизвестного заинтересованного лица.

– Об этом мы уже говорили.

– И скорее всего еще не раз вернемся к этому разговору. Разве о таком можно молчать? Боюсь, твои враги не откажутся от своих замыслов. И вправду, с какой стати им складывать оружие? Если они желают твоей смерти, то что заставит их изменить намерения?

Макс не сказал Грею ничего нового. Он решил сменить тему:

– Мне надо подготовиться к встрече с дядей Кэдзоу. Знаешь, он всегда был сдержанным, тихим человеком, отстраненным от всех и вся, но добрым. И набожным до мозга костей.

– Ты говорил.

– Он предпочитает уединение. Дядя посвятил всю свою жизнь благому делу, долго жил за границей. Насколько я помню, в Лондоне. Он любит разглагольствовать о «грешниках среди нас». После смерти моего отца он вынужден был приехать сюда и стать моим опекуном.