Жди неприятностей
Шрифт:
Вы есть хотите?
— Вы знаете, наверное, нет… и на воду смотреть не хочется… значит, и чая не буду, — сказала я и потянулась за сигаретой. Руки дрожали, внутри подтрясывало…
Лена протянула мне зажигалку, я прикурила и потом с полминуты не могла отдышаться от такого напряжения.
— Смеситель в ванной у вас сломался, я думаю, навсегда, — сказала она, — менять придется. Я в туалете перекрыла кран на стояке, через который поступает горячая вода в квартиру… Придется звать сантехника…
Лена, помешивая ложечкой чай в чашке, замолчала и, казалось, погрузилась в свои мысли.
Неожиданно Лена подняла на меня взгляд и спросила:
— Давно это у вас?
Я непонимающе уставилась на нее.
— Вы о чем, Лена?
— Я про вас и Андрея, — уточнила она, — поделом мне, дуре старой… Мне ведь уже тридцать девять лет, — грустно сказала она и отвернулась. Ее плечи мелко затряслись.
— Перестаньте, что вы! — слабым голосом сказала я. — Вы выглядите гораздо моложе…
— Бросьте, Оля. Все же видно. Все эти юбчонки коротенькие, чуть ли не на половину задницы. Стрижка под мальчика… А по сути — простая, немолодая уже баба, борюсь, борюсь с возрастом, а получается, что обманываю только себя… Вот вы сейчас и не в форме, а гораздо лучше меня смотритесь… Что ж, так и должно быть, и поделом мне, дуре старой…
Лена заплакала. Я не понимала, для чего она мне все это рассказывает, но, конечно, помня ее отношение ко мне, не могла стерпеть, что она так сильно переживает.
Потянувшись к ней, я погладила ее по руке.
— Нет-нет, все нормально, — Лена аккуратно вытерла пальцем под глазами и посмотрела на меня. — Оля, пожалуйста, скажите мне правду, мне нужно знать, — произнесла она тихим голосом, — давно это у вас с Андреем, или вы только недавно познакомились?
Посмотрев на меня внимательно, она вздохнула.
— О чем я еще говорю. Вы и в «Материк» тогда пришли к нему, верно ведь?
Дрожащими пальцами она затушила в пепельнице закончившуюся сигарету и выудила из пачки вторую.
Я молчала, так как видела, что она хочет высказаться. Хотя, честно говоря, я думала, что заподозрить меня в романтических делах с Крючковым могла только Маринка. А теперь вот еще и Лена туда же…
— Я знала, что это когда-нибудь наступит, — продолжала Лена говорить больше, наверное, для себя, — должно было наступить. Если слишком долго хорошо, то жди возмездия за это. Связалась мамочка с мальчонкой…
— Вы были любовниками, — не спрашивая, а с утверждением сказала я.
— Да… вы правильно сказали… похоже, что были, и вот сейчас все это кончилось… Я вот только одного не пойму, что у вас с ним случилось? Нельзя же так переживать. Он человек сложный, я понимаю, но… хотя вы молодая, и я знаю, как это бывает… Поругались, конечно, из-за ерунды… вы заперлись в ванной и сказали, наверное, что его видеть не хотите, он подоткнул дверь шваброй, и стал ждать, когда вы сдадитесь… Вы решили его напугать, у вас кран сорвало…
В это время на кухню бодро притопал наевшийся Мандарин и, прижимаясь к моей ноге, стал требовать ласки.
— Брысь, мерзавец! — я оттолкнула его, и он, сев на пол рядом с моим стулом, тявкнул один раз и, свернувшись калачиком, тут же уснул.
— После этого ограбления
— Вы решили проследить за ним, — поняла я.
— Да, — тут Лена не выдержала и заплакала тихо и безутешно. — Я видела все, что было вчера… и то, что он ждал вас… тебя… и то, что потом не вышел… Боже мой! Как я ждала, что он выйдет! Говорила себе: ну вот еще пять минут, ну десять… Я заплатила продавцу в ларьке на остановке и провела всю ночь на табуретке, в окно смотрела, как дура какая-то… Ну а утром сегодня не выдержала… Мне соседка ваша сказала номер квартиры, я подошла и стала звонить, звонить…
Я сидела, слушала, и мне было жалко Лену. А с другой стороны, радоваться надо: женщина имеет в жизни любовь, но чем сильнее это чувство, тем горше бывает разочарование…
Примерно через полчаса Лена ушла, и я осталась одна, если не считать, конечно, Мандарина. Мандарин проснулся и упорно начал крутиться вокруг меня и удивительно настойчиво повизгивать, словно где-то у него внутри был спрятан маленький магнитофончик.
Пришлось встать, заглянуть в холодильник. Пока я тянулась за остатками вчерашней Маринкиной колбасы, чтобы отдать ее обнаглевшему псу, он сам, сопя и покряхтывая, полез на нижнюю полку холодильника с видимым желанием провести там личную ревизию.
Пришлось его шлепнуть, а чтобы долго не визжал, следом бросить и колбасу. Мандарин успокоился удивительно быстро и даже завилял хвостиком. А мне вот так никогда не научиться — ни успокаиваться, ни вилять…
После третьей сигареты мысли наконец у меня выстроились в более-менее четкую конструкцию, и я потянулась к трубке телефона.
Номер редакции был занят, а когда я дозвонилась, мне ответил Кряжимский.
— Здравствуйте, Сергей Иванович, — сказала я. — Маринка на работе?
— Нет, Ольга Юрьевна, — спокойно ответил он, — она еще не пришла. У вас все нормально?
— Вероятно, — медленно произнесла я, начиная дрожать от страха за свою непутевую подругу, — позовите мне Виктора, пожалуйста.
Когда к телефону подошел Виктор, я уже внутренне приготовилась к решительным действиям.
— Виктор, — сказала я, — срочно езжай к Маринке домой. Вчерашний придурок поехал к ней. Виктор, это очень важно, ты понял меня?!
— Да, — кратко ответил Виктор и отключился.
Обойдя урчащего над куском колбасы Мандарина, я побрела одеваться.
Вот ведь еще проблема привалила: что же мне теперь надеть, чтобы и прилично было, и я смогла бы в этом ходить.
Я внимательно осмотрела себя перед коридорным зеркалом. Волдырей от ожогов нет. И то слава богу. Что-то тебе долго везет, Оля…
Я выбрала в шкафу легкие широкие брюки — сейчас, в середине осени они будут смотреться немного не по сезону, но что же делать.
Я взяла брюки и белье и пошла в гостиную. Присела на диван, и тут послышался звук отпираемой входной двери.
Первой мыслью было то, что Маринка, воспользовавшись своим ключом от моей квартиры, решила секретно узнать, что же здесь происходит. Я едва не рассмеялась от этого ее желания, но, честно говоря, почувствовала сильнейшее облегчение.