Жду трамвая
Шрифт:
— Постараюсь. Что в мешке?
— Подарок для тебя! Закрой глаза и увидишь.
— Немного нелогично, если закрою, то ничего не увижу.
Он недовольно тряхнул мешком. Пришлось послушаться. Даже интересно стало, что задумал это странный парень. Гадала я не долго, он опять принялся меня раздевать, второй раз за день! Многовато. Вцепилась в его тёплую куртку и услышала что-то напоминающее злобный рык:
— Агхрррр. Да, отдай сюда, иначе свой подарок не получишь. Не думаешь же ты, что я тебя в коридоре
— Не думаю, — перестала сопротивляться.
Моё раздевание ограничилось только верхней одеждой. В следующую минуту рядом раздавалось шуршание мешка и чего-то ещё. Мою куртку наверно отремонтировал, потому так долго его не было. Но к чему весь этот цирк?
— Идеально! — он осторожно застегнул мне молнию под горло и набросил капюшон сверху. — Теперь можно смотреть. Нравится? Если нет, я чеки сохранил, можно поменять. Только бирки не отрывай и на цену не смотри.
Чеки? Смотрела на абсолютно новую куртку, которая была на порядок теплее моей старой, и стоила она наверняка кучу денег.
Гладила ладонями рукава с декоративными застёжками, ремень, наметивший талию, которой не было у моего бесформенного пуховика.
— Чего молчишь-то. Менять едем, или нравится?
— Нравится. Сколько я тебе должна?
Зачем спросила? Денег у меня всё равно нет.
— Нисколько плюс один поцелуй.
Всего-то? Я шагнула вперёд и, не раздумывая, сдёрнула с него дурацкую бороду вниз.
Шутил ли Чудов, или был серьёзен, я уже не хотела проверять. Я просто потянулась навстречу в бесконтрольном желании доказать ему и самой себе, что я особенная. Присвоить себе этого парня вместе с его пошловатыми шуточками и слишком добрым сердцем.
Всего мгновение, и я узнаю, какие на вкус его губы. Пойму, почему у меня так сильно жжёт в груди, перестану считать себя ничтожеством, которое бросили ради другой. Прикрываю глаза, дышу им, человеком, который не позволил трамваю снести мне голову этим утром, но из-за которого в этой самой голове теперь внезапно помутилось. От мучащей меня загадки, от его самоотверженности, от внезапной заботы.
Ничего не вышло… В последний момент он увернулся от благодарности, а я уткнулась в его щёку и тут же услышала смешок:
— Ай, ай, ай, внученька. Не смущай дедушку такими вещами. Не привыкший я к таким страстным лобызаньям.
Зажала рукой рот, чувствуя, как меня начинают душить стыд и обида. Сам же сказал про поцелуй, а теперь взял и прокинул!
— В-в-внученька? Какая к чёрту внученька?!
— Ах, ну да! Ты же ещё не в курсе, — он вытащил из мешка, украшенный блёстками кокошник и потряс и у меня перед носом. — Ты теперь моя снегурочка до конца зимних праздников. Пойдём, мы уже очень сильно опаздываем, а тебе ещё переодеваться.
— Куда?
Чудов быстро вернул бороду на место, спрятав
— Увидишь. Ты же у нас отличница, выучишь роль минут за… — он на ходу достал телефон и посмотрел на экран. — Великий Устюг! Пятнадцать минут. Бегом!
Пыталась поспеть за своим Дедом Морозом, но нога на каждом шагу напоминала об ушибе.
— Юр, не могу. Болит, — вырвалась и согнулась пополам, поглаживая припухшее место на лодыжке.
Обернулся. Всё бы отдала, чтобы содрать с лица эту идиотскую накладную бороду и увидеть его эмоции.
— Сценарий придётся переделать. Плясать и хороводить ты точно не сможешь, — он задумчиво чесал свою шапку. — С другой стороны, всем уже порядком надоел сюжет, где дети помогают найти снеговику потерянную морковку, так ведь?
Он бредит, что ли? Какой снеговик? Какая морковка?
— В этот раз мы будем искать лекарство для снегурочки. Так даже интереснее, драмы больше.
Взгляд у психа стал совсем невменяемым и горящим, а до меня дошло, наконец, что он не шутил про внученьку и какую-то там роль, и пока я растирала свой ушиб, Чудов генерировал очередную идею.
— Держи мешок. Понесёшь.
— Ты меня не слышал? Я иду-то с трудом, какой мешок?!
Он закатил глаза и передразнил мой голос:
— Слушай, Юра, давай я понесу мешок, а ты…
Совсем рехнулся, о себе в третьем лице начал говорить, а ещё кистью крутит, ждёт, что я фразу докончу или что?
— Я говорила, что ты меня пугаешь?
— Ага, твоя гелевая ручка была очень убедительна, но мы это ещё обсудим, Чебурашка, а сейчас сделай, пожалуйста, что я прошу!
— А-а-а, в этом смысле?— мне вдруг стало весело и смешно, и я пропела детским голоском: — Слушай, Гена, давай я понесу чемоданы, а ты понесёшь меня…
— Это ты здорово придумал, Чебурашка!
Стоило мне только ухватиться за мешок, как Юрец подхватил меня на руки и понёс дальше. Уткнулась в бархатистую ткань его костюма, и изо всех сил пыталась отогнать от себя мысль о губах Чудова. Теперь-то он не сможет сопротивляться. Шея устанет щёку мне подставлять. Может попробовать ещё разок?
— По поводу поцелуя. Я не шутил, Надя. Но не сейчас. Когда между нами не останется неоплаченных обязательств, я не буду тебе мешать. Договорились?
— Уверен, что я захочу это сделать?
— Конечно, ведь, это будет последним твоим долгом или моим, мы не сможем отвертеться.
— Кто ты такой, вообще?
Он как-то горько усмехнулся в свою белую бороду, и я злобно прошипела:
— Скажешь, что ты Дед Мороз, я тебе придушу. Я чокнутая, ты уже в курсе! Отвечай, кто ты!
— А тут нет никакой интриги, Надя. Я очень плохой парень, и это знаем только мы с тобой.
— Я первый раз тебя встретила сегодня! Я тебя даже не знаю!