Жечь мосты и грабить корованы

Михнегер Егор

Все рассредоточились по каюте и уселись по разным местам. Борис с отцом заняли кресла возле журнального столика, мы с Лялькой и Фирой залезли на царскую кровать, Димка со Степаном сели прямо на пол, вернее, на ковер, возле шкафа, а Борькин телохранитель Климов остался стоять. Ему посадочного места не хватило, да оно ему было и не нужно. Ему сподручнее было руководить процессом стоя. А Борька сразу так и объявил, что, пока мы не доберемся до Москвы, расследованием убийства будет заниматься Климов.

— Ему, как бывшему оперативнику, и карты в руки. Вы согласны со мной?

Борька задал вопрос из чисто риторических

соображений. Вряд ли ему требовалось наше согласие или мнение. Ему по большому счету и своего мнения было вполне достаточно, уж коли он его принял. Однако, как говорится, не на таких напал. Лично я усомнилась в правильности такого решения. Все-таки на яхте произошло убийство, а это не шутки. По моему разумению, надо было сразу заявить в милицию, а не устраивать здесь самодеятельность. Точно такого же мнения придерживался и отец. После Борькиного заявления он заерзал в кресле, с беспокойством поглядел сначала на меня, потом на Димку, а потом, повернувшись к Борису, растерянно произнес:

— Все это, конечно, замечательно, что в таких сложных обстоятельствах рядом с нами находится, так сказать, профессионал. — Он указал на Климова. — Но я думаю, что нам все же надо бы сообщить обо всем в милицию.

Голос отца был не очень-то твердым, да и интонации были какими-то неуверенными, и не потому, что он не знал, как в таких ситуациях нужно поступать, в смысле, что нужно делать, когда происходит убийство. Тут и ребенок знает, что первое, что нужно сделать, — это заявить в милицию. Просто в данном случае все мы находились в гостях у Бориса. А в чужом доме, как говорится, хозяин — барин. И что он решит, то и будет.

Борька налил себе полный стакан сока, одним махом выпил половину и, отставив стакан в сторону, произнес:

— Обещаю, что все будет строго по закону. Ни у кого, кроме, разумеется, убийцы, никаких неприятностей не будет.

Он посмотрел на отца, и тот заметно смутился.

— Нет-нет, вы меня неправильно поняли, — сказал отец. — Я беспокоюсь не за себя, а как раз за вас. Вы пригласили нас на свою яхту, и теперь у вас же из-за нас могут быть неприятности.

Отец снова посмотрел на меня и на Димку, как бы призывая нас в союзники.

Я тут же согласно кивнула. Конечно же, отец был прав. Надо было немедленно остановиться в каком-нибудь населенном пункте и обратиться в милицию. Если же мы не сделаем этого в самое ближайшее время и поплывем вместе с трупом в Москву, то я не берусь предугадать последствия нашего антигражданского поступка. Как мы будем объясняться в Москве, почему мы несколько дней скрывали преступление, а заодно и самого преступника от правоохранительных органов.

— Между прочим, яхта, на которой произошло убийство, принадлежит тебе, — напомнила я Борису. — И если ты принимаешь решение, не обращаясь в милицию, плыть дальше в Москву, то в общем-то, по моему личному разумению, и отвечать за это решение придется скорее всего тебе. Короче, если у кого и могут быть неприятности с законом, так это у тебя. — Я посмотрела на Борьку, потом на Ляльку, потом обвела взглядом всех остальных.

Борька на мои слова только отмахнулся.

— Никаких неприятностей у меня не будет. Об этом можете не беспокоиться. В конце концов у нас на борту есть врач, который засвидетельствовал факт смерти и время ее наступления, а у Игоря, — он кивнул на

Климова, — есть лицензия частного детектива. Так что все разборки с правоохранительными органами я беру на себя. И потом, Викентий Павлович, — Борька повернулся к отцу, — не забывайте, что на борту находятся ваши гости. И я думаю, что будет лучше, если мы проделаем все тихо — без шума и пыли. И они вообще ничего не узнают об убийстве. Иначе воспоминания о вашем юбилее на многие годы станут для всех в вашем университете притчей во языцех. Вы не согласны со мной? — Борис выжидательно посмотрел на отца, а тот сразу же замахал руками.

— Конечно-конечно, Борис Григорьевич. Я с вами полностью согласен. Просто я беспокоюсь...

— Не надо, не беспокойтесь, — остановил его Борька. — Все будет нормально. И уж если говорить о беспокойстве, то побеспокоиться сейчас надо совсем о другом. Не забывайте, что, помимо убийства Вероники, вчера была совершена еще одна попытка убийства. Кто-то покушался на Марьяшу, да у него, слава Богу, ничего не вышло. И именно поэтому мы здесь сегодня и собрались. Сейчас у нас первоочередная задача разработать план действий по обеспечению всеобщей безопасности, ну и по возможности по выявлению преступника. Сейчас нам всем нужно быть особенно осторожными и бдительными. От наших действий может зависеть безопасность не только нас самих, но и всех присутствующих на яхте.

«Вот тут он совершенно прав, — согласилась я с Борькой. — Лично я уже давно беспокоюсь. Мало того, что какой-то псих (Кондраков это был или кто-нибудь другой) прикончил Веронику, так он еще и на меня, гад, покушался, уж не знаю, чем я ему не угодила».

Впрочем, был ли это один человек или их было несколько, мы пока не знали и могли только строить догадки. А по части оперативных догадок у нас теперь имелся свой собственный специалист — бывший мент и оперативный работник Игорь Климов.

И пора бы ему было уже приступать к построению этих самых догадок, а то мы так до самой Москвы доедем и ничего не придумаем.

Впрочем, Климов давно уже был готов приступать и даже неоднократно порывался это сделать, но где ж ему было с нами тягаться. Мы ему даже слово вставить не давали — все про милицию базарили. И когда наша дискуссия пошла уже по третьему кругу, Борька наконец не выдержал и, подняв вверх руку, авторитетно заявил:

— Все, хватит! — Он хлопнул рукой по журнальному столику. — Кончай базар! — Это его заявление возымело действие — мы вздрогнули и сразу же замолчали. А он улыбнулся и как ни в чем не бывало совершенно спокойным голосом продолжил: — А теперь слово предоставляется моему другу Игорю Климову. Прошу выслушать его внимательно и в дальнейшем все его распоряжения выполнять беспрекословно. Давай, Клим, начинай.

Борька откинулся в кресле, сложил на груди руки и, слегка нахмурив брови, приготовился слушать.

Мы тоже притихли и уставились на Борькиного телохранителя, и тот наконец начал:

— Значит, так, — сказал он. — Через полчаса мы прибудем в Кострому, загрузимся там сухим льдом и полным ходом отправимся в Ярославль. Там нас уже будет ждать вертолет...

— Сухим льдом? — удивился дед Фира. — А зачем нам лед? Для коктейлей, что ли? — Он с непониманием уставился на Борькиного телохранителя — Но до коктейлей ли нам теперь, когда на корабле приключилось убийство?