Жека 4
Шрифт:
Перед зданием стояло две машины — семёрка белого цвета и красная девятка.
— Не вижу никого похожего на Салмата, — заявил Жека. — Качки какие-то сидят, и всё, а больше никого нет.
— Как он приедет, сразу увидишь, — ухмыльнулся Графин. — Сразу три машины. Две наших русских, и черный бумер. Как приедет, и вылезет из тачки — сразу стреляй. Он спортивный, шустрый, почти бегом в клуб по ступенькам подымается. Бодрячком себя держит.
— Откуда ты всё это узнал? — удивился Жека. — Тут же видно так себе.
— А это, как ты думаешь, на что? — Графин вытащил из кармана театральный бинокль. — На толкучке купил за пятихатку. Я
Графин через бинокль наблюдал за тремя машинами, приближающимися со стороны Москвы. Машины остановились прямо на дороге, перегородив её. Двери открылись, и бандиты стали выходить наружу.
Салмат любил ездить на переднем, и действительно был как на шарнирах. Шустро открыл дверь, быстро выскочил на улицу, огляделся, бросив взгляд из-под темных очков в разные стороны. И прямо в правое стекло очков прилетела первая пуля. Жека осторожно нажал на спуск, когда Салмат случайно посмотрел на стройку. Пуля пробила голову навылет, как гнилой арбуз. Стекло очков треснуло, а из затылка выплеснулась струйка крови. Салмат мешком повалился на асфальт. Второй, третий и четвертый выстрел Жека произвёл как в тире, когда стрелял по мишеням, осторожно поворачивая ствол, чтобы не сбить прицел. И стрелял по водителям машин, чтобы они не газанули куда подальше. По идее, дело сделано, но раз уж начал, надо докачивать и мочить всех, пока есть патроны.
Охранник — здоровенный мордоворот в спортивке, выбравшийся из задней двери и тут же выхвативший ствол, стал растерянно оглядываться, не понимая, откуда прилетает. И тут же поймал пятый выстрел, прямо в черепушку. Перестав дергаться, мордоворот дернулся и свалился окровавленным лицом на крышку багажника «БМВ».
Жека отсоединил пустой магазин и вставил полный, и снова взглянул в прицел. Хоть перезарядка заняла немного времени, обстановка изменилась. Четверо оставшихся в живых бандосов побежали к входу в спортивный клуб и почти скрылись бы, если не устроили толчею у двери, пытаясь первыми проникнуть внутрь. Пять выстрелов, четыре трупа, повалившихся друг на друга. Те, что сидели в кафе, видя такое развитие событий, геройствовать не стали, побросали карты и ломанулись куда-то внутрь помещения.
— Всё! Пошли! — Жека с винтовкой наперевес и дипломатом быстро пошёл к выходу из квартиры. Выйдя на лестничную площадку, бросил в пустую шахту лифта и винтовку, и дипломат. Перчатки снял и сунул в карман. Так же тихо, стараясь не шуметь, покинули стройплощадку, выйдя через ограду. По одной из тропинок среди кустов пошли в сторону шоссе, находившегося примерно в километре. На половине расстояния попалась другая тропинка, ведущая в центр городка. Здесь и расстались.
— Ну ладно, братан, дальше не пойду, — заявил Графин. — Лови тут на трассе тачку до города, и доедешь быстро, за пятихатку довезут в любую дыру. Я в гостиницу. Как и говорил, через пару дней тронусь до нас. А тебе удачи в Гермашке.
— И тебе удачи, береги себя, Графин, — Жека хлопнул по крепкому плечу подельника, пожал руку, и пошёл в сторону шоссе.
Идти пришлось недолго. Шум автомобилей становился всё громче, вот уже и впереди показалась насыпь с проносящимися туда и сюда машинами. Жека по тропинке выбрался наверх, перелез через железный отбойник, встал с краю обочины и огляделся. В обе стороны проходила широкая четырёхполосная дорога, прямая как струна и гладкая как стекло,
Москвич съехал на обочину и остановился, что в это беспокойное время было, конечно же, безрассудством — слишком много в такой ситуации пропадало водителей вместе с автомобилями. Но сейчас ещё день, клонящийся к вечеру, на трассе много машин, и водитель решил рискнуть: экономическая ситуация в стране диктовала идти на любые заработки.
— Куда надо? — спросил скрипучим голосом дед за рулём машины, когда Жека открыл дверь и заглянул внутрь.
— До ВДНХ, гостиница "Космос" — важно ответил Жека и помахал тысячей. — Вот. Тысячу дам.
— Поехали, молодой человек, — согласился дед. — Мне, конечно, немного не по пути, но ради вашего вознаграждения сделаю крюк.
Пока ехали, Жека смотрел в окно, с водителем почти не разговаривал. А дед оказался болтливым. По его словам, работал до пенсии в каком-то крупном НИИ, проектировавшем сооружения для Министерства обороны, и ныне обанкротившемся и закрытом.
— Даже здание продали коммерсантам! — жаловался дед. — Куда всё идёт? Такое ощущение, что ситуация в стране на самотёк пущена. Разве это дело? Сам видел, как секретную документацию на помойку кипами выносили из архива. Разбирали дачи растапливать и задницы, извините, подтирать. Куда это годится?
— Такое время, — пожал плечами Жека. — Мы никак не можем повлиять на ситуацию. Ничего не можем сделать, только адаптироваться к этой среде. Принять игру. Больше ничего не остаётся.
— За страну, за социализм надо и нужно бороться! — внушительно сказал дед, крутя баранку. — Что мы детям оставим? Нет страны! Всё развалено ещё от Горбачёва, а что дальше будет?
Жека промолчал. Очевидно, что ничего хорошего не будет. И если ты хлебал тюрю при СССР, то будешь хлебать тюрю и при демократах, что наглядно было видно и сейчас. Если не начнёшь смотреть по-новому на вещи.
Доехали до гостиницы за час. Жека сунул деду тысячу и пожелал удачи.
— А в вас, молодой человек, видно провинциала, — заметил дед.
— Почему ж это? — удивился Жека.
— Не знаю, — пожал плечами дед. — Считайте это шестым чувством. Я ваших за километр чую.
— Не шестое чувство это, — рассмеялся Жека. — Если вы заметили внимание к окружающему, то лишь потому что я по натуре любопытный. Хотя, если Люберцы назвать провинцией, то да, я провинциал.
— Люберцы... — противно осклабился дед. — Ну вот. Я же говорил, лимита.
Жека, конечно, наслышан был о спеси коренных москвичей, но сейчас воочию увидел это. Вот недавно вроде был человек человеком, а, как всегда это бывает, полезло московское говнецо...
Время уже близилось к вечеру. Хоть и потратил времени не сказать, что много, но прошло оно быстро. Уже чувствовался голод. Присел на лавочку в парке перед полукруглым громадным зданием гостиницы, закурил сигарету. Как всегда, при решении очередной проблемы как будто тяжесть спала и дышать стало намного свободнее. Появилось настроение и желание чего-нибудь этакого...