Желание босса
Шрифт:
Я смутилась.
— Глаза раскрой пошире, говорю, — рявкнул Шерхан.
Наверное, я выглядела очень глупо, потому что он усмехнулся.
— А теперь чуток прищурь. Легонечко, плавно делай. Вот так. Еще раз.
Я повторила.
— Вот этот прищуренный блядский взгляд запомни хорошо. Когда будешь смотреть на моего братца, думай о сексе. Прям представляй его. На мужиков действует очень круто. Надо, чтобы ты ему понравилась сразу, ясно?
– Да.
— Ну и напоследок приоткрой рот. Чуть-чуть. Чуть приоткрытый рот, чуть прищуренный блядский взгляд, в сторону, в пол, в глаза. И губы не поджимай. Умница.
Послышался стук.
— Да, можно, — отозвался Шерхан.
В комнатку
— Все, давай есть, — сказал Шерхан. — Все остальное — потом.
Глава 4. "Пробуждение либидо"
Была у моей мамы кошка. Долго прожила по кошачьим меркам, двенадцать лет. Все в ней было классно: и характер добрый, отзывчивый и шерстка потрясающе нежная и ее манера общаться с хозяйкой — много-много любви уже только во взгляде. Мама души в ней не чаяла.
Единственная сложность с этой кошкой возникала всегда по одному и тому же поводу.
Она была не стерилизованной и очень сильно, просто очень сильно временами хотела кота. Так, как хотела эта кошка я не видела вообще никогда. В порно ей бы цены не было. Она отклячивала задницу и вопила. Ее было очень жалко — но стерилизовать было нельзя. Запретил ветеринар. И тогда я чесала ей поясницу.
Такого благодарного мурлыканья я не слышала ни у какой другой кошки. Она терлась об меня задницей, обвивала запястье хвостом и тарахтела, как трактор. Потому что я облегчала ей ее мощное кошачье желание трахаться. У нее там все зудело. Она несколько дней в такие периоды просто сходила с ума. По ночам орала под дверью. Она реагировала на любые прикосновения так, будто бы была сплошным клитором, а эти прикосновения — сладкими, изысканными ласками. И я всегда поражалась тому, как менялся ее характер потом, когда у нее проходил этот период течки. Она становилась флегматично-спокойной, горячий темперамент будто бы засыпал. До следующего раза.
Одна из причин, по которой я не заводила кошек, которых всегда очень любила — именна эта. Нестерпимое желание кошки, которое нельзя унять — это что-то трудно переносимое. Мама иногда позволяла ей встретиться с котом и кошка с наслаждением трахалась, а потом превращалась в прекрасную мать. Только вот котят раздавать было почти всегда очень сложно — кошка не была породистой.
Этой ночью, когда Шерхан привез меня в отель и мы поднялись в номер, который должен был стать теперь временно моим, я чувствовала себя такой кошкой. Потому что сначала он довел меня чуть ли не до истерики, так сильно поднялась риска на шкале моего желания. Я буквально ничего не соображала, кроме одного — хотела, чтобы он вставил наконец в меня член и унял этот зуд, от которого по телу бежали горячие волны, вызывая мурашки, мурашки и еще раз мурашки. Каждое его легкое прикосновение вызывало множество мурашек. Я думала, что сильнее, чем тогда в его машине, хотеть мужчину просто не могу. О, как же я ошибалась…
Все началось еще в ресторане, когда он приказал мне сесть с ним рядом. Мы уже поели и только пили вино — Шерхан заказал вторую бутылку. Причем он пил намного больше чем я, но пьянела я заметно сильнее. А может мне так просто казалось.
Я села рядом и несколько минут он ничего не делал, просто рассказывал про то, как занимался на заре своей бизнес-карьеры модельным агентством. Он знал значение таких слов, как "пилинг", "скраб", "шеллак", "пуш-ап", "бандо", "антисерн", "кайал", "лифтинг", "хайлайтер" — в общем все то, что для моего бывшего мужа, да и для других мужчин, которых я знала, было женскими тайнами за семью печатями. Он рассказывал про то, как его агенства раскручивали моделей, про то, с какими сложностями он сталкивался и как решал эти проблемы, а потом чуть наклонился ко мне и тихо в ухо сказал:
— Раздвинь
Его теплое дыхание согрело мое ухо, и я почувствовала из-за этого и из-за того, что он сказал — волну легкого возбуждения. Тогда оно только рождалось. Я раздвинула ноги и он, продолжая рассказывать об агентстве, положил мне ладонь на бедро. Властно, тяжело, по — хозяйски. Чуть сжал.
От его мизинца до моей киски было всего ничего и без трусиков это были совершенно иные ощущения — я буквально ощущала, сколь мало это расстояние. И он принялся потихоньку проникать ладонью в этот вырез на платье, поднимаясь все выше и выше. Все ближе и ближе. По внутренней стороне бедра.
Я чувствовала грубоватую кожу его ладони, его настойчивые пальцы, которые с легким нажимом приближались к моим губам и чувствовала, что мне становится трудно ровно дышать. Биение сердца участилось и я, отвечая на какой-то его вопрос, сделала это более эротично, чем хотела того сама — я тихонько вздохнула от удовольствия и последние пару слов прошептала на медленном выдохе.
А затем мизинец Шерхана оказался на моей киске. В самом верху. Чуть проник между губ и коснулся клитора.
Я вздрогнула и тут же прислонила ладонь к груди, стремясь привести сбивчивое дыхание в порядок. Но он не дал мне это сделать. Он по-прежнему сжимал мое бедро у его основания, но подушечкой мизинца медленно и настойчиво принялся ласкать мой клитор круговыми движениями. Мое дыхание дрожало, я дышала глубоко и сладко, стараясь не закатывать глаза от возбуждения, хотя удавалось это с трудом. Не знаю, почему я боролась с охватывающим меня возбуждением, но оно явно было сильнее меня. Я задышала так, что это стало слышно и от понимания этого, я залилась краской. Облизнув губы, я уже откровенно постанывала, а Шерхан все продолжал рассказывать мне про свое агентство. Он говорил ровно, спокойно, не стараясь меня соблазнять. Просто при этом так ласкал одним-единственным пальцем, что я с ума стала сходить из-за волн возбуждения.
А потом его мизинец скользнул вниз — там было по чему скользить… я реально текла… проник в меня и крутанулся по кругу…
Я всхлипнула, выронила бокал и запрокинув голову, упала спиной на диванчик. Звон разбившегося стекла я услышала сквозь шум в ушах, сквозь грохот бьющегося сердца… и мне показалось, что это кто-то другой разбил бокал, не я… Потому что я — была только сладостным стоном и удовольствием меж сомкнутыми теперь ногами, которыми я сдавила его руку.
Когда Шерхан расплатился, и мы вышли из ресторана, на дворе стояла уже глубокая ночь. Теплая, нежная, она манила огнями и я, охваченная сильной рукой Шерхана за талию, превкушала потрясающий секс. И не хотела думать ни о чем другом.
В машине он принялся целовать мою шею, лизал мне ухо, проникал в него горячим языком и шептал:
— Какая же ты сладкая…
Голова кружилась от переполняющих меня чувств, приятных тактильных ощущений и алкоголя. За стеклом мелькали яркие фонари, проносились автомобили, а я выдыхала стоны удовольствия и жаждала только одного: побыстрее приехать в отель и отдаться ему.
Но когда мы поднялись в номер, он опрокинул меня на огромную двуспальную кровать, застеленную персиковым покрывалом и сказал:
— Ненадолго оставлю тебя. Разложи пока вещи так, как тебе хочется. Ты сюда приехала как минимум недели на две. И пусть тебе здесь будет уютно.
А потом взглянул на наручные часы, застегнул вторую пуговицу рубашки, которую я расстегнула ему еще в машине, развернулся и вышел из номера, плотно закрыв за собой дверь.
Чуть вспотевшая, глубоко дышащая, разметавшаяся на кровати, я прикрыла глаза и медленно выдохнула, стараясь прийти в себя. Это было трудно: я так хотела его, что хлюпнула киской, когда свела вместе ноги. Коснувшись ее пальцами и посмотрев на них, я поразилась: создавалось впечатление, будто я окунула их в воду. Влажные, они сверкали в свете свечей.