Желание на любовь
Шрифт:
— Не скрою, я не люблю сюрпризы.
Он задумчиво протянул:
— Я тоже.
— Тогда почему?
Теперь пришла очередь ухмыляться агенту. Они с полуслова понимали друг друга, словно прожившие долгие годы бок о бок супруги. Как много он отдал бы, чтобы так и было на самом деле. Вуд пожал плечами.
— Лилибет и Одри уговорили. Я хотел отправить сообщение.
— Зря ты не сделал этого.
Полная сожаления фраза. Будто Паркер сама без предупреждения вторглась в чужую жизнь.
Мэттью невесело
— Теперь и сам понимаю, что зря.
Они оба промолчали о том, что произошло перед дверьми подъезда, но говорили именно о событиях прошлого вечера.
— Я не буду оправдываться в том, чего не было!
— Случилось что-то, о чём я должен знать?
Вуд пытался убедить себя в собственной искренности. И это прекрасно понимала брюнетка. Говорит то, что должен сказать любой порядочный мужчина. Но она знала, что к этому типу не относится Мэтт, и неизвестно ещё, хочет ли, чтобы он к нему относился. Может быть после когда-то, но только не сейчас. От его деланного безразличия и этакого всепрощения становилось тошно.
— Мэттью, давай начистоту! — она выпрямила спину и вскинула голову. — Не нужно изображать непонимание во взгляде. Мне давно не пятнадцать, не веди себя со мной словно с ребёнком!
— Я делаю что-то не так? — Он снова осклабился, но тут же подавил улыбку, понимая, насколько неискренне сейчас выглядит.
Кетлин искала глазами, чем занять себя, Полотенце опять оказалось в её руках. Бедная ткань трещала между длинными пальцами.
— Нет, по твоему мнению, это я не так поступаю!
— Я не сказал ни слова.
— Вот это и напрягает! — Натянутые как струны нервы гудели, отдавая эхом боли в виски. — Лучше бы выплеснул всё, но ты предпочёл отмолчаться!
Агенту не хотелось говорить сейчас, когда не принял окончательного решения. Не желал скатиться до грубости, а это может случиться. Он сделал пару шагов, прислонился к столешнице и вздрогнул. Кончик тяжёлого ножа упёрся в спину, словно подчёркивая остроту происходящей беседы.
— А что я должен сказать? Ты хочешь знать правду?
— Очень хочу! — она кивнула на дверь. — И лучше сделать это, пока мы вдвоём.
Он пожал плечами, соглашаясь, пожалуй, с последним. Не должно быть свидетелей при таком разговоре, а его, очевидно, не избежать.
— Хорошо, давай. — Мет нарочито тяжело вздохнул. — Спрашивай, я отвечу.
— Я думала, задать вопросы хочешь ты, но если так, то… — Встрепенулась Паркер, вглядываясь в бесстрастное лицо, и проговорила совершенно не то, что он ожидал: — Отлично вас обучают.
— Ты это о чём? — в удивление вздёрнул он бровь.
— О твоей работе. — Невесело усмехнулась она. — Не верится, будто то, что увидел вчера, оставило тебя равнодушным.
— И
Действующая на нервы игра продолжалась, но эти слова стали последним пределом терпения.
Брюнетка в сердцах швырнула белоснежное полотенце в раковину, накрыв им как простынёй не убранную в посудомойку чашку из-под омлета. Очень символичное получилось зрелище: чистота снаружи, а под ней грязь. Говорить спокойно не получалось, она повысила голос:
— Хватит врать! Ты начинаешь меня раздражать!
— Меньше всего я хотел бы доставлять тебе неудобства в твоём же доме. — Вуд отвечал по— прежнему тихо.
Кэт оперлась кулаками о край стола, сдерживая желание запустить в невозмутимое лицо чем-то тяжёлым:
— Ну, просто ангел… — Выговаривала она, сверкая наполненными гневом глазами. — Сама доброта и невинность. Совершенно не тот человек, что неделю назад чуть не изнасиловал меня в машине! — брюнетка выгнула ноздри. — Ни где-нибудь, а у всех на виду, прямо перед заправкой, — жалея, что не может громко прокричать эти слова, а лучше влепить пощёчину.
Теперь взорвался Мэттью:
— Вот только не нужно сейчас обвинений в насилии! — Он надменно усмехнулся. — Насколько я помню, тебе подо мной было очень комфортно. И ты с большим удовольствием отвечала на поцелуи, а стоны вовсе не были криками боли!
Длинные пальцы сжались в кулаки до побелевших костяшек.
— Я, конечно, понимаю, что, наверное, не настолько нежен, как Бе… — Он осёкся. Гнев — не лучший помощник в переговорах, а то, что делала сейчас Кэтлин, было именно желанием вывести его на всплеск агрессии. И это ей удалось.
Они продолжали шипеть друг на друга.
— Вот я и нашла пробел в твоём натаскивании. Ну, что же ты замолчал? — подначивала она. — Говори, продолжай!
— Мне больше нечего сказать. — Вуд разжал кулаки и несколько раз вздохнул, прогоняя сквозь лёгкие воздух. — Извини, вспылил!
— Ну уж, нет! И вовсе ты не сорвался, а начал проговаривать то, что мучает. — Она усмехалась с не меньшим превосходством, чем он минутой назад. — И слава богу, а то начала ощущать себя полной лохушкой и ничтожеством, чьи поступки совершенно безразличны.
— Ты никогда не была мне безразлична! — тут же возразил агент.
Их голоса становились всё более громкими, жесты, сопровождавшие речь резкими.
— Да ладно! — Кэтлин скривила губы. — Не нужно врать, как и о том, что ты не видел вчера моего прощания с Бейном!
— Этого я не говорил. — Он с невозмутимым видом сложил на груди руки, пытаясь держать себя в рамках приличия. Словно заранее абстрагируясь от приписываемых ему эмоций.
— А что же ты делал на протяжении вчерашнего вечера? Все эти взгляды в сторону, расспросы ни о чём, тупые шутки не в тему! И сегодня, несколько минут назад.