Желание тьмы. Под масками
Шрифт:
– Что от меня требуется? – решительно спросила девушка.
– Всё просто. Подведите волшебную палочку к виску, и представьте то, что хотели бы вложить в это воспоминание. Когда почувствуете, что к палочке как будто что-то прилипло, осторожно потяните её. За ней пойдёт серебристая нить воспоминания, которое вы погрузите в Омут памяти.
– Не думаю, что моя история отличается какой-то оригинальностью, – сказала Элайна, усмехнувшись. – Скорее вас поразит то, насколько она неинтересная и глупая.
– Думаю, это уже я решу, мисс Кейтлин, – так же усмехнувшись, сказал Уильям.
Элайна приложила палочку к виску. Перед глазами побежало её прошлое. То, что она так долго прятала в себе. То, что сейчас, казалось, принадлежало и не ей вовсе, а какому-то другому, плохо знакомому
В детстве Элли всегда была странной. Ровесники её не понимали, да и вообще практически не разговаривали с ней. Родители… С самого детства поняв, что от них она искренности не дождётся, Элайна закрылась в себе. До школы и в начале первого класса девочка предпринимала попытки как-то поговорить с ними, просила о помощи, но каждый раз просьба завершалась только большими проблемами: потерей времени, глупыми разговорами и нравоучениями. А заканчивалось всё просто: никто не мог ей помочь, и девочке приходилось делать всё самостоятельно. А, чтобы добиться от родителей хоть какого-то положительного отклика, приходилось делать всё идеально. Каждая ошибка наказывалась, будь то не лучшая оценка, или приход домой позже, чем обычно. Думая об этом в уже более взрослом возрасте, Элайна понимала, что родители хотели… а чего они хотели? Нет, она никогда не понимала их, в глубине души осознавая, что и не пыталась понять. Но тогда, в детстве, о причинах она даже не задумывалась. Желание похвалы, на фоне отсутствия внимания к личности, постепенно превратилось в патологию. Перфекционизм, отстранённость, стремление всегда докапываться до сути становились всё сильнее с каждым годом. Элайна выросла, а это странное, инфантильное желание чьего-то одобрения преследовало её каждый день. Да что там, каждую секунду. И накладывалось оно на некую болезненную самостоятельность. Никак, ни при каких обстоятельствах, Элли не могла даже подумать о том, чтобы попросить чьей-либо помощи. Всегда, абсолютно всегда, она была уверена, что никто не сможет справиться с той или иной задачей лучше, чем она сама.
Этот подход давал свои плоды. Родители видели в Элайне умную, талантливую девочку, легко, практически играючи, справлявшуюся с любой задачей. Постоянное похвалы со стороны родителей, учителей. Одноклассники, смотрящие на неё с удивлением, тихой завистью и непониманием. Всё это благоприятно сказывалось и на самооценке. Если она просидела всю ночь за уроками ради идеального результата, а потом ей сказали, что она – лучшая в классе, то девочка мгновенно забывала обо всей работе – видела лишь результат. А раз она была лучшей, раз справлялась со всем, что ей давали, раз, в конце концов, могла выполнить то, что не могли и те, кто был гораздо старше, Элайна решила, что была гением. А раз она – гений, то и требования должны быть соответственными. Если она с чем-то не справлялась, то проблема была не в том, что физически восьмилетний ребёнок не может знать того, в чём плохо разбираются и профессионалы. А просто в том, что она плохо работала. Если она будет работать лучше, то и результаты будут достойными.
Постепенно число вещей, которые ей не удавались, начало уменьшатся. И чем больше она знала, тем более высокомерной становилась. С каждой новой прочитанной книгой, с каждой новой решённой задачей, Элли в своих глазах всё сильнее и сильнее отдалялась от ровесников. А, вскоре, начала отдаляться и от взрослых. Начала смотреть на всех людей свысока, будучи уверенной, что они-то уж точно не могут быть умнее её. Первое, поверхностное впечатление о людях она считала самым важным. Если кто-то не проходил в её глазах эту «проверку», то дальше девочка просто не видела смысла общаться с таким человеком и принимать его мнение всерьёз, а если проходил, то дальше Элайна была готова закрыть глаза практически на все его косяки. Хотя он, в любом случае, бы остался ниже её уровнем.
А потом… родился Джон. И тогда вся жизнь полетела в трубу. Родители практически перестали обращать на дочь внимание, решив, что она уже давно в нём не нуждается. Все их мысли, все их действия, заняла забота о младшем брате. Они больше не говорили с Элайной
Волшебная палочка оторвалась от виска, потянув за собой серебристую нить воспоминания. Элайна опустила его в чашу и слегка размешала, увидев на поверхности собственное лицо.
– Благодарю вас за доверие, мисс Кейтлин, – сказал мужчина. Было видно, что он начал выглядеть гораздо более расслабленно. На губах отразилась спокойная улыбка. – Думаю, теперь, если вы не слишком устали, я мог бы рассказать вам о целях нашей организации.
– Не устала. Лучше начать этот разговор сейчас.
Глава 2.
«Если помнишь, во время тайной вечери Пётр сказал Иисусу: «С тобою я готов и в темницу, и на смерть». А господь ему на это: «Говорю тебе, Петр, не пропоет сегодня петел, то есть петух, как ты трижды отречёшься, что не знаешь меня». После вечери Иисус смертельно тосковал в саду и молился, а бедный Пётр истомился душой, ослабел, веки у него отяжелели, и он никак не мог побороть сна. Спал. Потом, ты слышала, Иуда в ту же ночь поцеловал Иисуса и предал его мучителям. Его связанного вели к первосвященнику и били, а Пётр, изнеможённый, замученный тоской и тревогой, понимаешь ли, не выспавшийся, предчувствуя, что вот-вот на земле произойдёт что-то ужасное, шёл вслед… Он страстно, без памяти любил Иисуса, и теперь видел издали, как его били…»
Антон Чехов, «Студент»
Элизабет Мейсон сидела за столом своего кабинета в министерстве магии и смотрела в окно. Удивительно точное отражение погоды на улице. Ещё когда она была здесь в первый раз, в детстве, это поразило её больше всего. Тогда она ничего толком не понимала, только бегала вслед за мамой, решившей провести ей экскурсию. Мама показала девочке каждый из этажей, кратко рассказала о них. Но тогда Лиззи было всё это неинтересно. Единственное, на что она обратила внимание, был офис мракоборцев на втором уровне. Маленькая Лиззи смотрела по сторонам заворожённая, слушала разговоры сотрудников, хоть ничего и не понимала. Да, наверное, уже в тот день её судьба была предопределена. И каждый день только двигал её к заветной цели, к этому кабинету министерства.
После окончания школы девушка, не думая ни секунды, подала свои документы в отдел магического правопорядка министерства и, спустя около недели, получила утвердительный ответ. Потом курсы, на которых её учили основам, потом стажировка. Лиззи делала всё, чтобы получить заветную должность, поражая кураторов своей работоспособностью. В ней удивительным образом сочетались спокойствие, лаконичность, опыт руководителя, способность видеть и стремиться исправлять свои недостатки и отличные боевые навыки. Поэтому, примерно через два месяца после начала стажировки, её уже назначили на должность младшего офицера, давая небольшие поручения, такие как заполнение отчётов, охрана пленных и кураторство для новых участников департамента.
Лиззи выполняла все эти задания с невероятной скоростью и всегда с наилучшими результатами. Практически никто в отделе не понимал, как у неё всё это получалось, но ответ был прост. Она положила всю себя на алтарь работы, стремясь заглушить тем самым всё то, что творилось в душе. И у неё это получалось. Лиззи любила свою работу, любила чувствовать, что может приносить окружающим настоящую пользу.
Лиззи достала из пачки сигарету и закурила. Она была полностью погружена в собственные мысли. Курение помогало ей отвлечься от реальности, расслабиться. Рука взяла перо и начала выводить текст в документах точно по образцу.