Желание
Шрифт:
– Если наноботы будут действовать правильно, они за пару часов оглушат вирус в их
организмах. А потом нужно будет ждать, пока их иммунитет победит, - Виктор скрестил
руки на груди. – Мы узнаем результат часов через восемь.
Виктор обвил Аруна рукой, и тот не перечил.
– Они будут в порядке, - сказал Виктор, пытаясь звучать уверенно. – Они сильные.
Они выстоят.
Арун обхватил рукой мои плечи, и мы стояли, как братья. Мое сердце было
тяжелым.
• • •
Мы оставались с девушками. Они все еще были бледными и с румянцем на щеках.
Они начали ерзать больше, порой неразборчиво бормотали или стонали, словно от боли.
Они сильно кашляли даже во сне. Айрис почти пришла в себя, ее веки затрепетали, и я
воспользовался шансом, приподнял ее и дал воды. Она открыла глаза, допив, но не смогла
сосредоточить взгляд. Вместо этого она повернула голову к Линь И, тихо заскулила,
слабый звук я не ожидал услышать от нее. Айрис, которую ничто не задевало, которая
казалась неразрушимой. Быстро улыбалась, быстро бушевала, но всегда была отдаленной
эмоционально. Закрытой.
Я осторожно опустил ее голову, ее ресницы трепетали, словно она пыталась
оставаться в сознании. А потом с очевидным усилием она вытащила руку из-под тонкой
простыни, мокрую от пота, и потянулась к руке Линь И. Та не дрогнула. Пальцы Айрис
двигались медленно, словно сонный паук, но добрались до запястья Линь И, она взяла ее
за руку.
Айрис тихо выдохнула и закрыла глаза. Но не отпускала руку Линь И.
Арун придвинул стул и сидел в пяти футах от нас, сцепив руки. Его нога дергалась.
Вряд ли он осознавал это. Если наноботы начнут действовать не так, они могли начать
создавать свои копии или заполонить орган – мозг, сердце, легкие, так нам объяснял
Арун. Если наноботы взбунтуются, девушки умрут через несколько часов. Удар по их
иммунной системе будет быстрым, болезненным и необратимым.
Я вспомнил, как бились в конвульсиях тела обезьян в клетках, кровь текла из их
носов и ртов, и я подавил дрожь.
Я слышал, как за мной расхаживал Виктор, туда-сюда, туда-сюда, подавляя горе и
гнев. Мне поручили уход за ними, ведь я уже перенес грипп. Я вытирал лица девушек, их
шеи холодной мокрой тканью, пытаясь остудить их жар. Через три часа Арун дал мне
большой стакан сока из сахарного тростника со льдом и две горячих булочки с мясом.
– Тебе нужно подкрепиться, - сказал он. И хотя у меня не было аппетита, я вымыл
руки и все съел и выпил.
Смуглый Арун был бледным, как в день смерти его матери. Он маячил рядом со
мной, ходил кругами, постоянно поглядывая
– Мне кажется, или они стали румянее? – спросил Виктор.
Я коснулся лба Линь И.
– Она пылает, - я придвинулся к Айрис и коснулся ее щеки, она была такой же
горячей. Я проверил их температуру, и она была выше 103F. Мое сердце колотилось, я
был беспомощен.
– Плохо дело, - я едва выдавливал слова. – Им становится хуже.
Арун дал мне еще одно ведерко воды со льдом. Он выжал тряпку и передал мне.
– Мы можем лишь остужать их. Их тела борются с вирусом. Им может быть хуже
перед тем, как станет значительно лучше.
Но Арун выглядел так, как я себя ощущал. Мы были готовы расплакаться в любой
момент.
Я провел холодной тканью под подбородком Линь И, поверх ее лопаток и ключиц.
Она была в светло-голубом топе, ее любимом виде одежды, они были у нее всех цветов
радуги, независимо от погоды. Я сделал так же с Айрис. Ее руки были вялыми, тяжелыми.
Было сложно поверить, что эти руки одолели трех стражей с молниеносной скоростью
пару ночей назад, что эти руки могли карабкаться и ударять с такой силой.
Прошло еще три часа, мы ничего не говорили. Время тянулось бесконечно, я
старался не следить за каждым вдохом девушек, боясь до смерти, что они будут
последними. Единственными звуками в штаб-квартире был сухой кашель Айрис и Линь
И, от которого содрогались их тела. Я давал им воду, когда мог, и продолжал остужать
прохладной тряпкой.
Ранним утром Арун остановился на полушаге и сказал:
– Думаю, они выглядят лучше.
Я слишком близко смотрел на девушек, все расплывалось перед глазами. Я коснулся
щеки Линь И, а потом Айрис, измерил их температуру.
– Ниже 100F!
– Да! – воскликнул Арун. – Антидот, наверное, работает.
– Слава богам, - пробормотал Виктор, хрустя костяшками с нервным напряжением,
его взгляд сосредоточился на лице Линь И. Он был готов упасть на колени.
Прямые черные брови Линь И были чуть сдвинуты, словно она тревожилась или
негодовала. Если до этого у меня были сомнения насчет чувств Виктора, теперь и не было.
Я сопереживал ему. Почему мы так часто не получали того, что хотели?
Арун потер виски.
– Еще не все. Эти несколько часов самые важные. Но я не могу просто смотреть, - он,
казалось, хотел вырвать себе волосы. – Я сделаю рисовой каши, - сказал он. – Мне нужно
что-то делать.
Виктор, считавший себя лучшим поваром, пошел за Аруном на кухню. Я был рад.