Желание
Шрифт:
Исаак отвел взгляд и вернулся к преимущественно безуспешной чистке.
Она громко выдохнула — жест почти равнозначный проклятью.
— Я жду. Твоего ответа.
— Не знал, что вы задавали вопрос, мадам.
— Отлично. Вы соблаговолите остаться здесь до суда?
Исаак подошел к раковине. Он оторвал чистую салфетку «Баунти» [48] от мотка, и правда сорвалась с его губ:
— Моя жизнь мне не принадлежит.
— От кого ты бежишь? — прошептала Гри.
48
«Баунти» —
Может, она понизила голос потому, что адвокат в ней машинально включил режим осмотрительности. А, может, просто удачно догадалась: его преследователи могли слышать, а порой и видеть даже сквозь самые толстые стены. Стеклянные окна ее кухни? Проще простого.
— Исаак?
Ему нечего было ответить, поэтому он просто покачал головой и вернулся к грязи на сумке… даже если она решит выбросить ее следующим утром.
— Исаак, ты можешь доверять мне.
Он долго не отвечал.
— Я не об этом беспокоюсь.
Гри стояла у противоположного края островка, яйца Шалтай-Болтай катались по гранитной поверхности, желтки и прозрачные белки в красной чашке приготовились к взбучке.
Ее клиент, сидевший на стуле, был невероятно огромным, его разбитые руки аккуратно чистили Биркин. И, несмотря на его размер и почтение, которое он проявлял к ее сумке, Гри хотелось ударить его по голове чем-нибудь тяжелым. Решение было для нее четким и ясным: остаться в городе, покончить с военной организацией, из которой он бежал, разобраться с последствиями… начать все сначала.
Что бы он ни сделал, все можно исправить.
Общество может простить.
Люди могут двигаться вперед.
Если, конечно, речь не шла об упрямых ослах, намеривавшихся идти в одиночку против правил.
Она взяла последнее яйцо и треснула его о край чашки, раскрошив при этом скорлупу.
— Вот черт!
Исаак поднял глаза.
— Все нормально. Я не против похрустеть.
— Все не нормально. Ничего из происходящего не нормально.
Наклонившись над чашкой, она ногтем выловила мелкие частички.
Когда в чашке все показалось более-менее приемлемым, она услышала свой голос.
— Хочешь принять душ перед едой?
— Нет, мадам, — тихий и предсказуемый ответ.
— У меня есть одежда, в которую ты можешь переодеться. — Он резко вздернул бровь, не посмотрев в ее сторону. — Она моего брата. Он иногда оставался здесь… не твоего размера, конечно.
— Я в порядке. Но, спасибо за заботу, мадам.
— Ты должен перестать называть меня «мадам». Мы завязали с этим в то мгновение, когда ты сел в мою машину.
Когда он снова изогнул бровь, Гри подхватила кусок Чеддера и начала натирать его. Ожесточенно.
— Знаешь… ты напоминаешь мне о нем. О брате.
— Почему?
— Я тоже хочу спасти тебя от решений, которые губят твою жизнь.
Исаак покачал головой.
— Плохая идея.
Верно.
Стряхнув сыр с терки, она отложила ее в сторону и нарезала немного бекона. Когда они оба сосредоточились на своем деле, тишина быстро надоела Гри… но, что более важно, не в ее натуре отступать.
Другими словами, если бы она родилась машиной, то участвовала бы в гонках на выживание.
— Слушай, я могу попытаться помочь не только с выдвинутыми против тебя обвинениями. Если ты…
— Я стер почти всю грязь. — Он приподнял сумочку, глядя Гри прямо в глаза. — Но я ничего не могу сделать с ручкой.
— Куда ты поедешь?
Не дождавшись ответа, она бросила кусочек сладкого масла на сковороду и подожгла конфорку.
— Ну, ты можешь остаться у меня на эту ночь, если захочешь отдохнуть. Мой отец оборудовал это место так надежно, что даже мышь не проскочит, не потревожив сигнализацию.
— Сигнализация хороша. Но не настолько.
— Эта система — пустышка. — От ее комментария он удивленно вскинул брови, и Гри кивнула. — Мой отец служил в военной сфере. В войсках, на самом деле. А после пошел в юридический колледж и… ну, он увлекается последними технологиями. И очень опекает меня.
— Он не одобрит мое присутствие.
— До настоящего времени ты вел себя, как джентльмен, а для него это важнее, намного важнее, чем твоя одежда или то, откуда ты родом. Как и для меня, между прочим…
— Когда я уйду, то оставлю деньги.
Приподняв сковороду с плиты, она наклонила ее, посылая кусочек масла в последний путь по горячей поверхности.
— Я не могу их принять. Ты знаешь это. Иначе стану соучастницей. — Ей послышалось тихое проклятье, но, наверное, это было всего лишь дыхание. — В конце концов, могу поспорить, что деньги заработаны в подпольных боях. Или от наркотиков?
— Я не торгую.
— Значит, бои. Все равно незаконно. К тому же, я проверила твое прошлое. — Она снова взбила яйца, а затем вылила больше половины смеси на сковороду, от которой поднялось тихое шипение. — Нашла лишь газетную статью пятилетней давности о твоей смерти. С твоей фотографией, так что можешь не отрицать.
Он сидел, затаив дыхание, и Гри знала, что он не сводил с нее глаз.
На какое-то мгновение она задумалась, кого пригласила к себе в дом. Но, потом она вспомнила, как он снял армейские ботинки и оставил их у входа.
Время трезво взглянуть на вещи, подумала она.
— Так ты скажешь, на какие войска работал, или мне просто начать угадывать?
— Я не связан с войсками.
— Да ладно? То есть, я должна поверить, что ты так дерешься, ставишь сигнализацию в своей квартире и в спешке бежишь из города просто потому, что являешься каким-то уличным бандитом или мордоворотом? Я не куплюсь на это. Случайно увидев тебя на том ринге… и в тот момент, когда ты отозвал своего внутреннего добермана, когда на меня напали у машины… ты целиком и полностью контролировал себя и всю ситуацию с тем наркоманом, ты был не каким-то неуклюжим, взволнованным парнем, спасающим даму в беде. Ты был профессионалом… являешься им, на самом деле. Не так ли?