Желанная для орка

Файер Ани

— Что ж, — перебивает её Лизи, понимая, что её ответ приведёт к катастрофе, — как человеческая женщина и старший юрист, неоднократно имеющая дело с тупыми и напыщенными человеческими мужчинами-абьюзерами и зная их истинную ипостась, могу сообщить следующее, что в нашем мире, как это не прискорбно, избиение женщин многие считают нормой. Даже если Миа в чём-то и виновата, это никак не освобождает тебя ответственности, Оливер Ноут! Учитывая, что именно за этим тебя застукал сам Адмирал и его заместитель, и не верить им нет смысла, мы бы не стали вмешиваться, и с большим удовольствием посмотрели бы, как они сделают из тебя отбивную. Но! Беря в расчет твою работу, жалобы, которые поступали в твой адрес, сколько их, Энни?

— Я насчитала три, — отвечаю, вспоминая, что буквально на днях сортировала заявления, запыленные в архиве юридической файловой системы, с которой уже почти полгода

никто не работал. — Две из которых об умышленном сокрытии и недодачи первичных наборов жизненной необходимости.

— Так вот, — кивает мне Элиза, — думаю, что мой приговор будет вполне одобрен остальными, — вздыхает сестричка. — Хоть многие наши женщины и могут дать достойный отпор таким, как ты, но Миа, видимо, совсем не такая! Она что-то чувствовала к тебе, и ты не имел никакого права её бить и унижать, уж тем более прилюдно, сраный ты кусок дерьма! — Кирк хмыкает, подёргивая плечами из последних сил сдерживая свой смех. — Поэтому, я искренне считаю, что несколько месяцев карцера тебе, Олли, никак не помогут, и лишь дадут новый виток злобы на Мию. Что чревато неконтролируемыми последствиями в её адрес и последующими деяниями, которые могут быть в стократ хуже, чем сегодняшний инцидент. И тогда мы будем рассматривать уже другое дело, и карцером тут будет не обойтись, — хлопает она по столу, поднимаясь в полный пост, выпячивая свою объёмную грудь. — Нам необходимо пресечь на корню любую агрессию, и я вижу только один выход. Итак, данной мне властью Адмиралом корабля при приёме на работу, приговариваю Оливера Ноута к разрыву договора со «Созвездием» незамедлительно…

— Ты не имеешь права, сука! — вышел из себя Олли, сжимая кулаки, нападая на Лиз. Я подскочила со стула от неожиданности, а Адмирал почти перепрыгнул через стол, проехав по нему своим накачанным задом, закрывая меня собой, крепко прижимая к крепкой груди. И вдруг я четко слышу тихий и размеренный стук сердца Динамара. Он нисколько не взволнован и это меня успокаивает. А ещё от Адмирала приятного пахнет. Настолько хорошо, что хочется уткнуться носом ему в грудь, что я и делаю, чуть потерев свою пипку о его униформу. Он высок, нет, просто огромен! Для меня, по крайней мере. Он около двух метров ростом, возможно и больше, потому как моя голова спокойно покоится на его широкой груди. Его аромат не кажется резким, наоборот, что-то тягучее, но ненавязчивое, терпкое, но обволакивающее, это напоминает сандал, мяту, цитрус, даже яблоко почувствовала, что-то свежее и очень необычное. Инстинктивно кладу руку ему на грудь, чуть сжав свои пальцы. Меня приводят в себя очередные вопли Ноута. Неадекватного Олли тут же скрутил другой орктанец, завернув его в узелок практически в прямом смысле этого слова, отчего тот заверещал, словно баба.

— … о чём гласит пункт три один раздела о людях Устава звездолёта, — договорила подруга, удерживая хладнокровие. — Голосуем!

— Тут и голосовать нечего! — слышу, как вибрирует в груди Адмирала. Он меня так и не выпустил из рук, держа в своих объятиях всё это время, чуть слышно порыкивая. — Единогласно! — рявкает он. — Через три недели шаттл отвезет тебя на Землю, человек, без права покидать её, а пока это время побудешь в карцере. В этом и будет твоё наказание, Оливер Ноут. С этих пор на любой звездолёт дорога тебе закрыта!

— Вы тупые зелёные козлы! — орёт он. — Вы не имеете права! На судне дерутся каждый день, и ничего! А вы меня дискредитируете только потому, что я замахнулся на обычную шлюху?

— Я не шлюха! — чуть слышно отозвалась Миа. — И это уже не в первый раз!

— Да насрать! — брызжет тот слюной, неожиданно для всех открывая своё истинное лицо. — Вы хоть знаете, кто я такой, уроды? Вы все ещё будете валяться у меня в ногах и просить прощение. Да я на вас подам в суд Межгалактического Союза! У меня связи! Вы все ещё пожалеете об этом!

— Подавай! — отзываюсь, инстинктивно сжимая крепкое мускулистое тело Адмирала своими руками. Неожиданно для себя осознаю, что стук его сердца увеличился в разы и дыхание участилось, потому что всё ещё бесстыдно прижимаюсь к его широкой и мощной груди, которая то и дело расширяется с каждым вдохом. Естественно, он еле сдерживает себя от неприязни к такому слабому и отвратному существу, как человек. Я — и есть человек, пусть и не такой противный, как Олли, но другим расам всё равно. И неудивительно. Я сама прекрасно понимаю его чувства, потому как пример данного вывода вякает и угрожает прямо напротив. Ужасно злюсь на него за это. Потому как именно из-за таких ничтожеств нас всех гребут под одну гребёнку. А Динамару нельзя показывать эмоций, он же Адмирал нашего звездолёта! — Запись идёт до сих

пор, — продолжаю. — Именно потому, что Миа не подала на тебя официальную жалобу, твоё дело не передаётся в Альянс, тупица! Давай, жалуйся! Мне есть что им предоставить в ответ! Я думаю, Межгалактический Совет посчитает твоё наказание недостаточным, и впаяет тебе штраф с отбыванием наказания в виде общественных работ на какой-нибудь колонии арохноидов (Арохноиды — паукообразные существа высшего типа, имеющие развитую систему колоний, на которых держат рабов гуманоидных рас и которыми питаются) хотя бы на пару лет!

После моих слов все уставились на меня. Это наказание считалось крайней мерой даже для убийц и насильников, чьи дела рассматривались именно самими судьями Альянса. Олли, видимо, этого не знал, но слышал о подобных приговорах. Тот опустил голову вниз, и Кирк выволок его из помещения.

— Миа, как ты? — спросила взволнованная Лизи у неё, подходя к девушке. Я тоже, наконец, выпустила из рук Адмирала, глядя ему в шлем, где находилось забрало на глазах, и пошла к ним. Миа была очень напугана и обнимала себя руками, безмолвно плача. Я притянула её к себе, поглаживая по спине, и та шикнула от боли.

— Миа, что случилось? — спрашиваю я, вглядываясь в лицо девушки.

— Ей нужно в медблок, — заговорил Адмирал, понимая, что кадровик получила какие-то увечья до того, как они успели прийти.

— Согласна! Я провожу! — откликнулась подруга, придерживая Мию за плечи и выводя из нашего офиса.

Ситуация ужасная, надо признать, и напряжение никак не покидает меня. Я сажусь на стул и тяжело вздыхаю.

— Я приду в следующий раз, — говорит Динамар.

— Нет-нет! — быстро отзываюсь, понимая, что следующий раз может и не настать, и нужно действовать прямо сейчас. — Адмирал, не уходите! Это был мой запрос, и мы можем обсудить его прямо сейчас, на месте, если вам не трудно, конечно.

— Вы уверены? — уточнил он. О, да! Уверена, как никогда! В ответ я лишь киваю, улыбаясь ему. Любопытство распирает. Очень хочу посмотреть на его лицо! Действительно ли оно будет таким ужасным, как говорят? Поэтому они и носят шлемы? Чтобы не пугать никого? Как-то не вяжется, потому что когда он говорит, во рту ему явно ничего не мешает, значит, клыки там не такие огромные, как на картинках. Но то, что они есть — наверняка. Вон, как залихватски он рычал, словно хищный зверь, пугая Оливера до трясучки в коленях. Странно, но его рык меня совсем не напугал. Наоборот, какие-то противоречивые чувства возникли у меня. И не скажу, что это был страх. Скорее интерес, приятное удивление или даже осознание того, что это было ожидаемо с его стороны. Да и сам голос у него просто прекрасный, под стать его огромному натренированному телу! Сильный, обволакивающий, уверенный бас, немного резковатый с рычащими нотками, но от этого не менее возбуждающий? Блин, точно! Но разве могут быть такие ощущения лишь из-за его тембра и манеры разговора? Почему-то тут же представилось, как он мне шепчет на ушко всякие непристойности, и даже не пойму, отчего мурашки по всему телу. Быстро мотаю головой, прогоняя наваждение. У меня же нет такого ощущения от голоса Кирка? Абсолютно уверена, что вообще никак не реагирую на него, в отличие от Лиз. Очень странно, надо признать. Изучить бы этот момент. Может, их обучали гипнозу или что-то такое, чтобы расположить оппонента на свою сторону? Возможно. Просто должно же быть рациональное объяснение, почему у меня возникли подобные фантазии. Я ж не вижу его лица! От слова совсем! Может там и не лицо вовсе, а волосатая морда с такими же волосатыми бородавками и противными выпученными глазами, и огромным широким ртом, чтобы в него помещались все его огромные клыки!? Да, именно так и буду его представлять! Чтобы больше не возникло желания… Желания, блин! Это просто всё оттого, что у меня давным-давно не было мужчины! Да, так и есть! Четыре года — немалый срок!

— Простите, что заставила вас прийти сюда из-за своего запроса. Не будьте так категоричны и выслушайте меня, пожалуйста, я вам сейчас объясню свою позицию, — начинаю я говорить, или скорее мямлить.

— Не нужно ничего объяснять, я видел запись вашего, эм-м, запроса, — он что, улыбнулся там у себя под шлемом? Потому как по голосу показалось, что именно так и было! — Нельзя так наезжать на кадровиков, тогда как устав писали не они, — вот! Вот опять! Он что, ржёт надо мной?

— А на кого мне тогда наезжать? — задаю вполне конкретный вопрос. И Адмирал не выдерживает и начинает смеяться. О, Боже, а у меня от его смеха снова одни мурашки по всему телу. Но не такие липкие и противные, как мне бы хотелось, а приятные и возбуждающие. Чёрт! Его голос гулко вибрирует в груди, будто порыкивая. Интересное сочетание.