Железная башня
Шрифт:
– Есть ли у неё имя на твоем языке, лорд Гилдор?
Голос гнома был полон почтения к небесным светилам.
– Лаэн называют её Кианин Анделе - Сияющий Кочевник: это одна из пяти блуждающих звезд, но иногда она останавливается, чтобы вскоре снова пуститься в путь по кругу. Не знаю, почему это так, была, правда, какая-то старая сказка о потерянном башмаке.
– А гномы рассказывают, что таких странников много, просто некоторые так малы, что их не видно. У пятерых есть имена, и этот - самый яркий. Мы называем его Джарак - Быстрый Конь.
– И что, это действительно самая яркая из
– спросил Такк.
– Да, - сказал Брегга.
– Нет, - одновременно с ним ответил Гилдор.
Такк переводил взгляд с одного на другого, он так и не смог ничего понять.
– Да или нет?
– И то, и другое, - ответил эльф.
– Кианин Анделе и правда обычно светит ярче других, но так бывает не всегда. В древности все звезды затмевала Звезда Завета, но сейчас её не существует.
– Звезда Завета?
– Да, малыш. Когда Адон наложил свое Заклятие, свет новой звезды озарил небеса. По яркости она могла соперничать с солнцем, и более того: её можно было увидеть даже рано утром. Она была такой яркой, что на неё невозможно было смотреть: глаза болели. Она сияла долгие ночи, но постепенно стала гаснуть и, наконец, исчезла совсем, и её место на небе опустело. Это был знак Заклятия, наложенного Адоном на тех, кто служил Гифону в Великой войне.
У Такка перехватило дыхание.
– Исчезла! Должно быть, это был знак такой же чудесный, как Звезда Дракон.
Упоминание Звезды Дракон озадачило Гилдора, казалось, он пытается уловить какое-то смутное воспоминание.
Брегга указал на серебряный полумесяц молодой луны.
– Наверно, нет ничего более удивительного, чем то, как луна поедает солнце с одной стороны и выплевывает его с другой.
Снова лорд Гилдор погрузился в воспоминания.
– И когда это будет?
– спросил Такк.
Брегга пожал плечами.
– Может, эльф Гилдор знает.
Такк повернулся к лаэнцу.
– Тебе и правда известно, когда луна в следующий раз поглотит солнце?
Гилдор ненадолго задумался и ответил. Ответ его никто не оспаривал: никто не знает о светилах больше и лучше, чем эльфы.
– Это случится через двадцать восемь дней, Такк. Но луна не сможет поглотить солнце целиком. Это случится только в Риане и Гроне и в степях Йорд.
– Ох!
– воскликнул Такк.
– Да если ещё учесть мрак Модру, это будет самый темный из всех дней.
– Да, Такк, самый темный.
Внезапно Гилдор умолк, словно снова пытаясь уловить смутное воспоминание, прочно сплетенное с ужасом и болью, вызванными смертью брата. Наконец он как-то судорожно вздохнул и заговорил тихим голосом:
– Король Гален, нам надо торопиться к войску изо всех сил надвигается неизвестный нам рок. Я не знаю, что это, но оно уже близко. Когда Ванидор умирал, он выкрикнул мое имя, и в тот страшный момент в моем мозгу пронеслись слова:
Самый темный из дней,
Величайшее Зло...
Умирая, Ванидор послал предупреждение, но я полагаю, что он успел сказать не все и было что-то ещё - о Звезде Дракон и о мраке, но мне оно неизвестно - Смерть погасила пламя жизни моего брата.
Гилдор умолк и долго ещё не говорил ни слова. Такк не видел лица эльфа, но знал, что тот плачет, он и сам не смог сдержать слез.
Затем Гилдор
– Теперь мне кажется, что Ванидор имел в виду тот день, когда луна поглотит солнце, и Такк прав: в Гроне настанет самый темный из всех дней, и придет Величайшее Зло.
Гилдор снова умолк. Воды Аргона несли эльфийскую лодку: низкие темные берега были примерно в миле с каждой стороны. На севере подымались скалы, мрачно поблескивавшие в свете звезд. Наконец заговорил Гален:
– И ты говоришь, что до гибели солнца осталось всего два раза по две недели?
Слова Галена заставили Такка вздрогнуть: он вспомнил боевое знамя Модру - пылающее кольцо, алое на черном, гибель солнца. Память ваэрлинга вернула его к тому дню на поле перед северными воротами Чаллерайна, когда страшный знак Модру возвысился над красно-золотым знаменем Ауриона.
Мысли его прервал Гилдор:
– Да, король Гален. Через четыре недели солнце войдет в зенит, и луна затмит его свет. Это и будет самый темный из дней.
– Тогда придет Величайшее Зло, - сказал Брегга.
– Возможно, южные племена правильно поняли это, и Ванидор предупреждал о возвращении Гифона, желающего свергнуть Адона.
Сердце Такка забилось быстрее, а Гилдор сжал зубы: он понял, что гном сказал правду.
– Наверно, это так, воитель Брегга, - сказал Гален.
– В любом случае мы последуем совету лорда Гилдора и поспешим к войску, хотя я сейчас не могу сказать, как именно нужно действовать против Модру в тот день. Ведь мы не уверены, что точно истолковали слова Ванидора. Но если мы собираемся торопиться, нельзя полагаться только на скорость течения: давайте грести парами по четыре часа, пока не доберемся до цели.
– Мы с Такком гребем первыми, - вызвался Брегга.
Такка удивило желание гнома работать вместе с ним - силой и умением они явно не были равны. Но Брегга и один силой едва ли уступал силой Гилдору и Галену, вместе взятым, так что обе пары гребцов могли работать с равным успехом.
– Бери носовое весло, Такк, - сказал Брегга, - я сяду на корме. Король Гален, эльф Гилдор, мы вас разбудим через четыре часа.
Гален и Гилдор улеглись спать, а Брегга и Такк погрузили весла в воды могучего Аргона, и эльфийская лодка быстро понеслась по течению. Путь к переправе начался.
Шли бесконечные часы изматывающего труда, которые перемежал беспокойный сон. Каждый раз Такку казалось, что не успеет он прилечь, как уже настает его очередь грести. Друзьям начинало казаться, что этому не будет конца. Они просыпались, съедали немного миана и снова принимались за работу; на поддержание сил уходило довольно много эльфийского хлеба, и Такк стал сомневаться, хватит ли его до конца пути.
Они пытались всеми возможными способами облегчить свою задачу - искали более быстрые течения, слегка поворачивали лодку, чтобы течение работало лучше, но берега проплывали мимо мучительно медленно. Друзья натирали руки маслом, но и это не спасало от волдырей. Каждый час они по десять минут отдыхали, чтобы хоть как-то продержаться, однако силы неумолимо иссякали. По полчаса утром и вечером они выходили на берег, но мышцы болели, напряжение не проходило. И все же они не останавливались, торопясь вниз по Аргону к своей цели.