Железная клетка
Шрифт:
Она еще плотнее свернулась на полу, вспомнив свою подругу по клетке, Люси, которая вначале, как только их схватили, была рядом. Люси – она ведь тоже была беременна, но умерла в космосе. Рути старалась все припомнить.
В течение месяцев – кто знает, скольких? Тут не существовало времени и не было возможности его отмечать, но для нее достаточно понимания, что она каким-то образом отличается от остальных. Когда они приставили к ее голове эту штуку для контроля мозга, не возникло почти никаких ощущений – это не было ударом, принятым с покорностью, или болью, от которой страдали ее товарищи
Рути слегка повернула голову и стала вглядываться в длинный ряд клеток.
– Джонни! – тихо позвала она. – Ты здесь, Джонни?
Одним из ее открытий было то, что Эти не могли, или просто не слышали, ее голос, так же как и она не слышала их голосов. Это давало ей маленький шанс для надежды. Возможно, настало время для последней попытки.
– Джонни! – позвала она опять.
– Рути! – послышался голосок. Итак, он на месте! Каждый раз, просыпаясь, она испытывала страх, что его там нет.
– Джонни, – мягко прошептала она, тщательно подбирая слова, – я полагаю, скоро что-то произойдет. Ты помнишь, что я тебе говорила о замках клеток?
– Я уже почти все сделал, Рути. Когда они принесли мне миску с едой, я все сделал! – в его ответе был восторг свершенного.
Рути перевела дух. Иногда Джонни был просто необыкновенно понятлив – он, кажется, все предчувствовал заранее. Для семилетнего мальчика он был даже слишком понятлив. Но ведь Джонни был единственным сыном у нее и Брона. Он родился от них, был плодом их веры друг другу, их любви, и они верили тогда в будущее, когда были колонистами на планете, которую назвали Иштар. Нет, сейчас не время для воспоминаний, сейчас надо действовать!
Она внимательно стала приглядываться к Этим.
Странность их физиологии и тела, которые так отличались от ее собственного представления о том, что такое «человеческий». Она не могла думать о них иначе, чем о ночном кошмаре, и они действительно являлись кошмаром для своих несчастных пленников, которые для них были «образцами». Они качались на своих тонких ножках так высоко, как ни один человек в Галактике, тело у них было толстое, короткое, а узкие головы не имели шеи и торчали прямо из жирных плеч. Их рот представлял собой узкую щель, а глаза вертелись в орбитах, как маленькие перископы. Обнаженная кожа тел была зелено-желтой и безволосой.
А их разум? Рути непроизвольно сжалась в комок. Она не могла отказать им в обладании разумом, который превосходил представителей ее расы. Для этих чудовищ ее плоть и кровь были образцами – с ними они работали, а использовав – выбрасывали.
Один из Этих стал приближаться, чтобы разъединить замки, которыми ее клетка была связана с другими в цепи. Они хотят унести ее прочь! Джонни! Нет! Нет!
Рути хотела броситься на прутья клетки, биться о них. Нет, лучше показать, что она испугалась. Она не хотела, чтобы Эти снова пытали ее своей красной палкой, которая оставляла на теле ожоги.
– Джонни, они передвигают мою клетку. Я не знаю, что они хотят со мной сделать, – она постаралась не напугать его.
– Они хотят выкинуть тебя на свалку! – слова Джонни словно ударили ее. – Но они не сделают этого!
Свалка… Там, где исчезают
– Они не станут этого делать! – повторил Джонни. Возможно, он и в самом деле понял, что она почувствовала после его слов, – у него бывали такие вспышки понимания. – Подожди меня, Рути!
– Джонни! – теперь она вдруг испугалась еще больше, но уже не за себя, а за него. – Ничего не делай, они будут бить тебя!
– Они не будут… Подожди меня, Рути!
Этот освободил ее клетку от ремней, и, взвалив себе на спину, понес вниз по проходу. Она прижалась к решетке, к прутьям, стараясь удержаться, но ее бросало из стороны в сторону. Теперь они уже были близко к дверям, что вели на свалку. Рути надеялась, что с той стороны ее ждет быстрая смерть. Но, к ее удивлению, они прошли мимо этой двери. После слов Джонни она так уверовала в свою судьбу, что была потрясена и не заметила даже, что они миновали дверь в лабораторию и пошли вниз по коридору. И тут она поняла, что смерть, по крайней мере, отложена на неопределенное время.
Рути все еще не пришла в себя, когда они вышли на воздух из корабля, который теперь высился над ними – громадный, превосходящий по размерам все, что она видела в жизни.
Пройдя по какому-то непонятному коридору, они снова очутились в корабле, и тут она увидела Джонни. Не в клетке… Он крался по полу короткими перебежками – каждый раз только на несколько футов вперед – замирая перед следующим участком коридора. Джонни и в самом деле справился с замком клетки – он был на свободе. Изумление и надежда, которая была похожа на радость, захватили ее на минуту.
Джонни никогда не мог понять, откуда он знает о вещах: ответы словно сами собой приходили ему в голову. Но если Рути только почувствовала, что происходит перемена, он знал это твердо.
Место их заточения (Рути называла его космическим кораблем) должно было исчезнуть отсюда – вверх, на небо. И от Рути эти Большие хотели отделаться. Возможно, ему удастся выбраться и, добравшись до ее клетки, освободить Рути. Он должен, должен!
Так же, как и Рути, он лежал, свернувшись у себя в клетке, спрятав подбородок в коленях. Он уже знал. Рути говорила ему, что он не такой, как остальные, которые делали все, что им говорили Эти Большие. Иногда, если он очень старался, ему даже удавалось Этих Больших заставить делать то, что хотел он!
Теперь он должен постараться сделать это с Большим, который стоял перед клеткой Рути. Тут был только один из врагов, а значит, есть шанс попробовать. Джонни изготовил всю силу сосредоточения, которая была такова, что изумила бы Рути, знай она об этом. Сосредоточиться на одной-единственной мысли: «Рути – не должна – попасть – на свалку – Рути – не должна – попасть – на…»
Его вывело из этого состояния концентрации что-то необычное, оказавшееся голосом Рути. Как только он отозвался, мысли снова сосредоточились на Большом, который нес клетку с Рути. Теперь клетка свободно болталась на одной руке Большого, шесть отростков которой – маленькие и без костей – обладали такой силой, какой никогда не имела его ручонка.