Железная роза
Шрифт:
Данте засмеялся:
— Ничего удивительного, что у короля теперь такое отвращение к парламенту. Однако я сомневаюсь, чтобы вам дали этот чин только из-за того, что вы вырвали запал из бочонка с порохом. У старой Глорианы острый глаз на молодых гладиаторов. Если поставить перед ней десять крепких борцов, она безошибочно выберет одного, у которого в глазах достаточно огня, чтобы выиграть бой. Кроме того, всякий, кому удастся произвести впечатление на моего сына своим умением фехтовать, — кстати, вы должны показать мне прием, о котором постоянно твердит Гейбриел, — носит капитанскую форму не за красивые глаза. И ему не доверят отправиться за несколько тысяч лье, чтобы убедить несколько дюжин пиратов сложить оружие, если он не пользуется доверием
Расскажите мне о короле. Каков климат в стране теперь, когда на троне шотландский монарх?
— Уверен, люди предпочтут его испанскому монарху, — уверенно сказал Сент-Клер.
Симон Данте улыбнулся:
— А вы, сэр? Что предпочитаете вы?
— Я предпочел бы не оказаться в положении, когда мне Нужно будет делать выбор.
Пират Волк прищурил свои пронзительные серебристые глаза.
— И я тоже. Итак, предоставим Англию ее судьбе, так?
Вы можете вернуться в Лондон и похвастаться, что встретились с Пиратом Волком и бесстрашно и усердно уговаривали его соблюдать мир. Я тем временем, будучи предупрежден о превосходящих силах противника и о грозных последствиях за невыполнение королевского эдикта, буду держать свои корабли в порту и позволю флотилии с самыми большими за последнее десятилетие запасами сокровищ на борту покинуть Гавану и не стану нападать на нее.
Вариан почувствовал боль в груди. Трудно смотреть в глаза Симону Данте: это все равно что заглянуть в другой мир — мир, где бушуют соленые волны, бесконечные просторы, от ветра раздуваются паруса и от ярости стынет кровь в жилах. Герцог мог только догадываться, какую силу духа, хитрость и ум должен иметь человек, чтобы прожить более тридцати лет в центре самого опасного в мире моря и выжить, но с уверенностью мог сказать, что ни трусом, ни осторожным Симон Данте не был.
— А если бы можно было сделать другой выбор, — спокойно спросил он, — что бы вы предприняли?
Глаза Данте засверкали.
— Я вижу две возможности: ничего не делать или попробовать кое-что изменить. Ничего не делать — самое простое.
«Кое-что», напротив, может потребовать больше, чем некоторые из нас готовы дать.
— Если вы хотели напугать меня, — сказал Вариан, — то вам это удалось.
— Хорошо. Только глупец прыгнет со скалы в море, не зная, что там на дне.
Питт пересек комнату и смотрел на карту Англии.
— Логично и разумно послать вас домой как можно скорее, ваша светлость, вооружив вас таким количеством доказательств двуличия испанцев, какое нам только удастся собрать. И тогда вам придется убеждать адмиралтейство, что Испания не собирается соблюдать мир, скорее наоборот — у Филиппа есть серьезное намерение создать новую армаду и открыто объявить войну Англии. — Джеффри Питт помолчал и оглянулся. — Простите, если я повторяюсь, но мне помогает, когда думаю вслух. — Он снова повернулся к карте. — Быстроходное судно при хорошей погоде и сильном северо-восточном ветре пересечет Атлантику в лучшем случае за пять недель. Когда оно прибудет в Лондон, все письма и документы будут изучать и обсуждать двадцать мудрых советников в париках, которые потом будут спорить и вести дебаты, насколько мудро верить горстке флибустьеров, которые, как скажут они, возможно, подделали эти документы, чтобы оправдать свое неподчинение. Все будет зависеть от того, насколько убедительны вы окажетесь, ваша светлость.
Какой-нибудь особенно сообразительный адмирал может — я говорю: может — отправить корабль к побережью Испании, чтобы проверить наши сведения, но это крайне сомнительно… Не подумайте, ваша светлость, что я сомневаюсь в вашей честности. Я уверен, вы будете спорить с адмиралами и достаточно горячо отстаивать свои убеждения. Тем не менее палаты королевского совета полны стариков, и наш король лучше
А тем временем флотилия отплывет из Гаваны. Она беспрепятственно прибудет в Кадис, и к армаде прибавится около сорока военных кораблей, таких как «Санто-Доминго», и еще несколько дюжин отремонтированных галеонов. У испанцев будет вся зима, чтобы готовиться к нападению и посылать в Лондон цветистые послания с уверениями в дружбе и добрых намерениях. А весной они спустят на воду корабли, на которых будут служить сыновья и племянники благородных офицеров и доблестных солдат, погибших во время разгрома Непобедимой армады. Они жаждут мести, и их обрадует известие о том, что у Англии не будет отважных защитников — каперов, готовых прийти ей на помощь и на этот раз, потому что нам всем приказали соблюдать мир.
— Вы нарисовали довольно мрачную картину, — заметил Вариан.
— Вы со мной не согласны? По вашему мнению, я в чем-то ошибаюсь?
На самом деле герцог был согласен с Питтом и не видел ошибки в его рассуждениях. Когда испанский посол начинал обсуждать с королем возможность открытия Вест-Индии для легальной торговли с Англией, Яков чувствовал себя польщенным и раздувался от гордости, ощущая себя необычайно важной персоной. А поскольку он был шотландцем, то убедить его в том, что испанцы хотят обвести его вокруг пальца, не представлялось возможным.
— Есть другой вариант, — спокойно сказал Данте, отвлекая Вариана от размышлений о поведении членов палаты королевского совета и самого короля, когда им сообщат об истинных намерениях испанцев. — Но он потребует от вас непоколебимой веры в достоверность нашей информации, и может закончиться обвинением в государственной измене, подстрекательстве к мятежу и пиратстве. От вас потребуется изрядное мужество.
Вариан посмотрел в твердые серебристо-голубые глаза.
В комнате стало так тихо, что он мог слышать шипение свечи, горящей на письменном столе, и звон корабельного колокола где-то в заливе.
— Вы определенно знаете, как заинтересовать настоящего мужчину, капитан.
Данте принял комплимент с довольной ухмылкой.
— А я еще даже не выстрелил из тяжелых орудий!
Он пересек помещение и указал на карту Вест-Индии, особенно на точки чуть южнее цепи Багамских островов и в опасной близости от Эспаньолы.
— Мы вот здесь, на Голубином острове. К югу и востоку находится множество островов и заливов, которые служат родными портами для… — он запнулся в поисках подходящего определения, — джентльменов удачи — товарищей по несчастью. Как вы можете себе представить, известие об отплытии весной и осенью кораблей с ценностями всегда вызывало определенный интерес с их стороны. Так что в Нью-Провиденсе мы встретимся с десятью — пятнадцатью капитанами. По плану на сей раз особенно большое количество судов должно покинуть Гавану в течение четырех — шести недель. Если мы будем действовать достаточно быстро, то успеем послать собственную небольшую флотилию быстроходных фрегатов на соседние острова и в порты и, предложив подходящее вознаграждение, сможем заинтересовать тридцать, возможно, даже сорок капитанов, которые захотят выслушать вас в Нью-Провиденсе.
— И что я должен им сказать?
Питт, проходя мимо, похлопал Вариана по плечу.
— Вы эмиссар короля, разве нет? Вы привезли документы с королевской печатью, в которых предлагается амнистия всем каперам взамен на соблюдение мира, так? Ну… мы просто немного сместим акценты. В наших документах будет обещание прощения прежних прегрешений и закрепление их прав на полную долю добычи с каждого корабля, который им удастся захватить, затопить или другим способом помешать ему добраться до Испании.