Железные амбиции. Мои победы с Касом Д'Амато
Шрифт:
– Это полная чушь, когда говорят, что побоями можно сломать дух ребенка, – заметил Кас в одном из интервью. – Я никогда не терял уважения или любви к своему отцу, и все, что, происходило, не поколебало моей решимости.
Интересно, Кас рассказал мне о тех побоях только потому, что знал, как моя мать колотила меня, когда я был маленьким? Тогда дело дошло до того, что я не мог спокойно оставаться в углу любого помещения, потому что меня избивали, загоняя в угол моей комнаты. Нас двоих связывали эти ужасные воспоминания.
– Именно поэтому я тебя прекрасно понимаю, Майк, – говорил мне Кас. – Я отлично знаю, через что тебе пришлось пройти.
Кас никогда не интересовался учебой и бросил старшую школу на втором году обучения. Он также не стремился устроиться на какую-нибудь работу. Дамиано был слишком занят своим бизнесом, чтобы искать, куда пристроить сына. Кас не хотел лгать отцу,
Складывалось впечатление, что мой учитель не признавал авторитеты, но так было не всегда. По его собственным рассказам, еще подростком он увлекся католицизмом. Хотя его отец никогда не отличался религиозностью, Кас начал посещать воскресную школу по примеру одного из своих друзей. На занятиях по изучению Библии он считался одним из лучших. Неукоснительно следуя десяти заповедям, Кас всеми силами старался избегать греха. Одно время он даже собирался стать священником. Примерно тогда же у него появились мысли о смерти. Кас наблюдал за похоронами, которые проходили в их районе, и размышлял: «Чем скорее смерть, тем лучше». Если на тот свет отправлялся кто-то из знакомых, то Кас считал, что этому человеку повезло, потому что теперь он был счастлив в вечной жизни. По его рассказам, ему нравилось бродить по кладбищу и вчитываться в имена на надгробиях.
Затем кто-то дал ему книгу, которая кардинально изменила его мироощущение. Это был трактат Томаса Пейна «Век разума». Автор ненавидел организованную религию и ставил под сомнение легитимность Библии. Эта книга попала в «Индекс запрещенных книг» Римско-католической церкви, то есть ее чтение считалось грехом. Так Кас, по его собственному выражению, перестал быть католиком.
Теперь Кас уже не мог стать священником, однако с этого момента он вступил на особый путь служения. Мой наставник всегда говорил, что учился на примере отца, и я думаю, он на всю жизнь был впечатлен самоотверженностью старшего Д’Амато. Кас начал помогать соседям, став тем, к кому всегда можно обратиться в случае проблем. Он занимался переводами и починкой разных вещей, заступался перед хозяевами за тех, кто не мог оплатить аренду. Будучи юным парнем, Кас консультировал взрослых, если у них что-то не ладилось с детьми. Разумеется, он отказывался от какой-либо платы за свои услуги, иначе, по его мнению, это уже не могло называться добрым делом.
Кас приходил в бешенство, когда видел, как богатые грабят бедных. Однажды он узнал, что тестя его друга Анджело Тосто облапошили липовые земельные застройщики в районе Дир-Парка на Лонг-Айленде. Мошенники выбирали своими жертвами недавних иммигрантов из Словакии и обманом лишали их сбережений, продавая землю, на которую не имели прав собственности. Кас был в ярости. Он потратил несколько лет, выслеживая аферистов. Наконец, в одну их пятниц он пришел в офис адвоката компании и, выдав себя за зятя пострадавшего, предупредил, что, если его семья не получит чек на полный возврат денег, он отправится прямиком в офис окружного прокурора, чтобы заявить о мошенничестве. В понедельник утром пришел чек на полную сумму. Но это еще больше разозлило Каса. Теперь не оставалось сомнений в том, что деятельность учреждения была незаконной. Он отправился в Риверхед, где хранились записи о сделках с земельными участками на Лонг-Айленде, покопался там и получил доказательства махинаций. К концу декабря 1937 года были предъявлены обвинения 39 частным лицам и 12 корпорациям, а 7 июля 1938 года основные организаторы этой аферы были арестованы и приговорены к тюремному заключению сроком от трех до шести лет за мошенничество на сумму более двух миллионов долларов. Эти деньги были обманным путем получены у 1800 словаков. Анджело, надо полагать, был безумно благодарен Касу за помощь. Спустя 20 лет старый приятель работал у Каса личным шофером и возил его по городу.
Кас всегда был
– Я словно никогда не был ребенком. Взрослая жизнь не очень многому меня научила, потому что практически все я узнал еще в молодости. Как мне удалось стать таким мудрым? Не знаю. Раньше я полагал, что все такие. Позже выяснилось, что это не так. Обычно я об этом не распространяюсь. Какой смысл говорить о том, чего люди все равно не понимают?
Кас всегда что-то придумывал, но никогда не утруждал себя попытками заработать на своих творениях. В числе его разработок – игрушечный самолет, который был оснащен петардой, помещенной в тяжелую металлическую капсулу в носовой части. Когда самолет ударялся носом о землю, петарда срабатывала, и аппарат вновь взмывал в воздух, а затем снижался, совершая воздушные петли и эффектно пикируя. Но главным изобретением Каса была гигиеническая накладка для сиденья унитаза, которую можно было использовать в общественных туалетах. Он даже запатентовал ее, когда ему было тридцать. В своей заявке он отметил: «При любом из двух способов изготовления изделия первостепенное значение имеет минимум отходов производства. Безусловно, экономия не должна негативно отразиться на эффективности использования изделия, которая в значительной степени зависит от сливного элемента. Последний должен быть достаточно длинным и широким, чтобы обеспечить бесперебойный смыв, пока сиденье не будет полностью поднято и изделие не отправится в чашу унитаза». В данном случае Кас не пытался заработать на изобретении по той простой причине, что за 16 лет до этого одна дама из Луизианы подала собственный патент на гигиенический чехол для сиденья унитаза.
Изобретательность и смекалка Каса выручили семью во время Великой депрессии. Касу было 22 года, когда грянул экономический кризис. Он рассказывал, как читал в газетах о стариках, которые умирали от голода, потому что гордость не позволяла им просить о помощи. Думаю, дело было не в гордости, скорее Кас приписывал людям собственное мироощущение. Ему хотелось думать о ближнем именно таким образом. Он был родом из древних времен и жил, словно благородный рыцарь, проецируя свои чувства на окружающих. Это был поразительно высоконравственный человек.
Голодные бунты в Нижнем Манхэттене произвели на него неизгладимое впечатление. В те годы порой до 20 тысяч человек стекались на Юнион-сквер и устраивали там беспорядки, потому что им нечего было есть. Не забывайте, что тогда не существовало ни пособий по безработице, ни государственных пенсий, ни социального обеспечения. Некоторым удавалось выживать только благодаря бесплатным консервам. Однажды Кас увидел какого-то парня в куртке лесоруба, который произносил речь с борта грузовика. Позже он узнал, что тот был членом Коммунистической партии. Человек продолжал говорить, когда вдруг появились конные полицейские и отметелили его. Каса поразило то, что, как только оратора начали безжалостно дубасить, в грузовик запрыгнул другой парень, хотя было очевидно – через считаные минуты он будет так же избит до полусмерти. Кас был восхищен их мужеством и самоотверженностью. Он гордился этими парнями, которые поднимали людей на борьбу и убеждали их организованно добиваться от властей удовлетворения своих требований. Дамиано постоянно предупреждал сына, чтобы тот держался подальше от протестующих, ведь они могли навлечь на него неприятности. Но я уверен, что это только подогревало интерес Каса.
Единственное, чему Кас был предан без остатка, так это помешательство на своих итальянских корнях. В этом вопросе он был настоящим фанатиком и порой доходил до крайностей. Беатрис, жена его брата Тони, была ирландкой. Однажды Бетти, их дочь, сразу после родов двойняшек экстренно попала в больницу. Кас позвонил, чтобы узнать, как у нее дела, и медсестра сообщила, что Бетти не может подойти к телефону, потому что ей делают переливание крови. Кас примчался в больницу и ворвался в палату.
– Я должен немедленно убедиться в том, что ирландские родственники твоей матери не приблизятся к тебе, – заявил он. – Не хочу, чтобы твоя кровь еще больше разбавлялась.
Кас считал, что итальянцы – это ниггеры нашего мира. Когда я только появился в Кэтскилле, он не переставая сокрушался по поводу казни итальянских анархистов Сакко и Ванцетти. С ними действительно поступили крайне паршиво, ложно обвинив в вооруженном ограблении, осудив за убийство первой степени и поджарив на электрическом стуле в августе 1927 года. Лишь в 1977 году губернатор штата Массачусетс Майкл Дукакис объявил, что Сакко и Ванцетти были несправедливо осуждены, а «их имена должны быть окончательно очищены от позора». Кас все ходил по дому и ворчал на эту тему.