Железные бабочки

Нортон Андрэ

– А зачем мне лгать? Смотрите сами! – я подняла левую руку и подставила её под свет, чтобы он увидел кольцо. – Неужели я стала бы носить… я хотела снять… но оно надето так туго, что я сама не могу от него избавиться… ни буквально, ни фигурально. А как попала сюда… – я покачала головой. – Наверное, меня снова опоили… – и я торопливо рассказала, как пришла в себя в камере. – Наверное, им ещё что-то нужно от меня… иначе я не осталась бы жива.

Огонь в его взгляде несколько угас, он выпустил мою руку.

– Прошу прощения. С вами действительно обошлись очень плохо, – глаза его затуманились;

мне показалось даже, что извинился он с каким-то отсутствующим видом. Он глубоко задумался. – Только я не понимаю… Нет! – полковник решительно встряхнул головой. – Никогда не поверил бы, что у фон Вертерна достаточно влияния, чтобы отправить вас сюда, даже тайно. Фон Црейбрюкен всегда был разочарованным человеком, да. Он считал, что женившись на родственнице курфюрста (пусть и со смешанной кровью), приобретёт более высокое положение при правителе. Но чтобы он стал действовать так – нет. Наверное, у вас только догадки… Но если вас заключили в крепость, как вам удалось освободиться? Как вы узнали о потайных ходах в стенах?

– По милости легендарной курфюрстины Людовики. Пожалуйста, поднимите немного руку, у вас тут глубокая царапина… – меня сейчас мало интересовали догадки, почему я очутилась здесь. Гораздо важнее было узнать, как отсюда побыстрее выбраться. Но я не могла не признаться себе, что полковник, хоть и в беспомощном положении, снова внушил мне чувство уверенности.

– Людовики? – непонимающе повторил он.

И вот, продолжая обрабатывать его раны, я рассказала о Лизолетте и её одержимости покойной курфюрстиной, как она освободила меня и показала тайные ходы в стенах.

– Ни за что бы не поверил, – заметил он, когда я закончила, – если бы мы оба не оказались здесь. Это зловещее место, и в этой части страны люди суеверны. Ваше юное «привидение» могло сначала просто играть, а потом девушка сама поверила в неё. Легенды о Людовике страшные. И правда, что простонародье – и даже придворные (даже тогдашний курфюрст; я видел документы того времени) – все они верили, что Людовика общалась со сверхъестественными силами. А её ближайший советник был казнён как слуга дьявола, – он взял рубашку и надел её, старательно застегнув на все пуговицы.

– Хорошо бы достать мазь, – я видела, что его осторожные движения свидетельствуют о боли, в которой он ни за что не признается. – Может, когда придёт Лизолетта, я уговорю её…

– Не думаю, судя по вашим словам, чтобы она согласилась помочь мне, – полковник встал и снова выглянул в окно. – Когда она придёт, мне лучше не показываться. Вы представляете себе, куда тянутся эти проходы? В другом направлении, я имею в виду? Они часто выводили наружу… ими пользовались при осаде крепости. Интересно, доходила ли девушка до конца…

– Когда она открыла окно в мою камеру, я не смотрела в другом направлении, просто пошла за ней. Но моя камера расположена у самой внешней стены, а внизу ничего, глубокая пропасть, – я описала, что увидела в своём узком окне.

– Может быть, там есть поворот, какой-то переход, – он слегка нахмурился. – Здешний комендант ещё не решил, на чью сторону встать. Возможно, сёстры скроют ваше бегство, если они такие, как говорит Лизолетта. Но моё исчезновение не скрыть. Скорее

всего, вход в стену нельзя обнаружить с той стороны. Я, во всяком случае, даже не подозревал о нём. Наверное, и комендант не имеет понятия об играх своей дочери. Это не означает, однако, что поиски ничего не смогут обнаружить, или что девушка, испугавшись, не расскажет обо всём. Даже закрытая дверь… – он кивнул в сторону двери, выходящей в коридор, – может вызвать подозрения при обыске.

Его слова полностью совпадали с моими размышлениями: я тоже считала, что нужно попробовать пройти по проходу до конца и, возможно, отыскать выход. Но когда я сказала об этом вслух, он покачал головой.

– Не сейчас, ещё рано. Будет лучше, если вы продолжите подыгрывать Лизолетте и постараетесь узнать побольше. А что там? Он заслоняет кусок стены, – полковник подошёл к шкафу и принялся осматривать его стенки. – Иногда в таких тоже скрываются ходы.

– Лизолетта держит здесь платья привидения – и другие, – я открыла дверцу и показала развешенную одежду.

Он коснулся широкой юбки платья с вуалью.

– Действительно, старое. Вполне возможно, принадлежало самой Людовике. А это что? – он наклонился, поднял шкатулку-книгу и поднёс её к свече.

Я показала на рисунок, вырезанный на крышке, и рассказала, что нашла такой же на полке-столе в своей камере.

– Колдовство, – заключил он. – Этот знак можно увидеть на дверях, даже на стенах амбаров. Крестьяне верят, что такой рисунок может защитить. Есть и другие символы, которые якобы привлекают тайные силы. Она тоже очень старая… – полковник попытался открыть, но замок не поддался, как и мне перед тем.

Держа шкатулку в одной руке, в другую он взял свечу и принялся ходить по комнате, заглянул под столы, на одном из которых стоял второй подсвечник. Вместо чашечки у него был заострённый конец, на который насаживают свечу. Полковник взял его и вставил острый конец под крышку.

Я видела, что он действует осторожно, как будто не желая повредить древнюю вещь. Но не успели узнать, удалось ли бы ему решить задачу, потому что тихий звук у двери заставил нас застыть на месте.

Быстро соображая, что следует сделать, я выхватила у него шкатулку и с бьющимся сердцем рванулась к шкафу. Положив шкатулку, я захлопнула дверцу, обернулась – и увидела пустую комнату. Где спрятался мой спутник, я не знала. Но на самом виду оставался его камзол, и я едва успела засунуть его вместе с грудой окровавленных тряпок за занавеску у окна. Можно было только надеяться, что удача по-прежнему не оставит меня и все эти вещи не выдадут мои похождения.

Вошла Лизолетта, действительно напоминающая призрак в батистовом платье, светлые волосы свободно падали на плечи, как и тогда, когда она играла роль привидения. К моему удивлению, она хихикала, как школьница, которой удалось какое-то озорство.

В руках она несла большой свёрток, который тут же уронила на пол, как будто тот оказался для неё слишком тяжёлым и неудобным. И хитро улыбнулась мне.

– Они все так разозлились. И мне кажется, отец к тому же испугался. Да, я думаю, он боится! – девушка села на пыльный пол рядом со свёртком и с улыбкой посмотрела на меня.