Железные души
Шрифт:
Пожали мы друг другу руки, он впервые мне без своего вечного снобизма улыбнулся, и оба к снарядам пошли. А через полчаса я про этот разговор и думать забыл.
А вот Эля меня на лекциях удивила. Так-то я обычно стараюсь с ней рядом сесть. Она много знает, сестра её, опять же, ДАР заканчивала, правда, на службе не осталась. Ну и кроме того, нравится мне Таваниэль, чего уж скрывать. До встречи с ней я считал, что красивее Аиши никого нет, но после понял, как ошибся. Эля любой красавице фору даст. Само совершенство, ни добавить, ни убавить.
Следующей парой у нас Воздействие было, и я, как в аудиторию вошёл, сразу фейрочку высмотрел. Присаживаюсь рядом с ней, а она… обычно улыбнётся, кивнёт, а то и скажет что-нибудь приятное. А тут покраснела, отвернулась, будто нет меня. Да ещё и холод от неё сразу повеял. Не иначе, что-то из своих сестрёнкиных штучек применила. Так что сижу я, глазами хлопаю и ничего понять не могу. Как же так? Вроде, не обижал, наоборот, обидчику отомстил, и мне же за это вот такое вот спасибо.
А главное, тема была, которая мне никак не давалась. Энергетические потоки. Вот не мог я их разглядеть, как глаза ни пучил. Так и просидел всю лекцию дурак дураком. Да и остальные тоже.
Вечером никуда не пошёл. Я три дня назад открыл для себя интересный код на двери перевёртыша. Он ведёт на ночную парковку возле какой-то Меги. Но не в Москве. И стоит на этой площадке одинокий открытый Форд Мустанг. Так что я два дня подряд по вечерам жёстко дрифтовал в своё удовольствие.
А тут никакого желания. Сижу в номере, конспекты перечитываю. Вдруг стук в дверь.
– Да, – отвечаю.
Дурная у меня привычка. Я что по телефону вместо «Алло» «Да» говорю, что тем, кто за дверью. И тут Эля входит. Я сразу же расцвёл, заулыбался. А она глазом на меня исподлобья стрельнула и просит:
– Погаси свет, пожалуйста.
У меня и мыслей никаких не возникло. Хлопнул дважды в ладоши, лампочка и потухла. Только из ванной тонкая светлая полоска поперёк комнаты.
И тут девушка молча, будто по принуждению, разделась. Вот вообще до гола! На кровать легла, и замерла по стойке смирно. Ножки стройные вместе, руки по швам. Лежит, губы дрожат, глазки закрыты.
Честно скажу, я сначала даже шевельнуться не мог. Тупо стоял и рассматривал это совершенство. А она лежит, не двигается. Только покраснела вся до самых пяток. Кажется, даже корни волос покраснели. Через какое-то время я начал соображать. Быстренько покрывало на неё накинул, рядом присел.
– Эля, ты чего? – спрашиваю.
И тогда её как прорвало. Зарыдала, на живот перевернулась и давай в подушку завывать. Минут пять я её слушал, только потом сообразил воды набрать. Она пьёт и всхлипывает. Да жалостливо так. У них ведь, эльфов, такая природная защитная особенность, что когда эльфийка грустит, то окружающим хочется её любыми путями утешить. В общем, только когда успокоилась, всё мне объяснила. Оказывается, я вчера, сам того не зная, взял её в качестве боевого трофея.
Я ничего не понял. Попросил
– Ты слышал поговорку «Что с боя взято, то свято»? – спрашивает.
Киваю. Конечно слышал.
– Вот ты меня с боя с вампиром и взял. А по нашим обычаям, если воин женщину в бою взял и в свой шатёр на руках унёс, то выйти она оттуда может только вместе с ним. Потому что теперь ему принадлежит.
– Как это? – переспрашиваю.
У меня просто в голове не укладывается. Даже если принёс, это что же теперь, женщине хвостом за своим спасителем ходить? А фейри только масла в огонь подливает:
– А как, это уже решать только самому этому воину. Или в качестве рабыни, или в качестве суженой.
– Рабыни? У вас что, рабство разрешено?
У меня даже челюсть отвисла. Ведь современная, вроде, девушка. И анекдоты понимает, и посмеяться не дура. И вдруг такая дикость.
– А у кого оно не разрешено? – спрашивает. – Только у нас всё по-честному. Рабство не за кредитами и обманом прячется, а на виду. Чтобы люди знали, к чему может привести неаккуратность в средствах, действиях и словах.
Она меня этим, конечно, шокировала.
– А если, – спрашиваю, – на улице у вас налетит какой-нибудь хулиган на девушку, схватит в охапку и в шатёр. Что же ей, в рабынях тогда всю жизнь куковать?
– Ты не понял, – говорит. – Это же не в бою. Да и не ходят у нас приличные девушки без сопровождения. По обычаю положено, чтобы либо родственники были, либо свита.
– Да что ты мне всё про обычаи, – говорю. – Что у вас, законов нет?
– А зачем?
Я аж замер. Что же, думаю, за общество такое, махновское? А Эля продолжает.
– Законы люди пишут, ошибаются, себе выгоду ищут. Да мало ли недостатков. Вон, вспомни, неужели у вас глупых законов нет?
Как не быть, думаю. И тут я заметил, что фейрочка-то ожила. Деревянность из жестов пропала, голос нормальный стал. Да и смотрит на меня уже как обычно. И так мне от этого хорошо стало.
– Ты, – говорю, – одевайся. Нечего мне кровать пролёживать. А я пока кофейку сварю. А законы есть у нас глупые, куда ж без них.
Ну и ушёл в кухонный уголок. Слышал только оттуда, как Эля рассказывает, что обычаи – это не законы, они поколениями складывались, и все ошибки из них со временем сами выпали.
А потом мы кофе попили, и я её проводил, радуясь, что мы так легко этот инцидент замяли. Только оказалось, что рано я радовался, и фейри вечером снова пришла. Встала у дверей, край юбочки руками мнёт, качается, как осинка на ветру, и смотрит на меня извиняющимся взглядом.
– Эль, – говорю, – ты чего?
А она опять покраснела, губы покусала немного и отвечает:
– Зря ты меня вчера к себе отправил. Всё равно весь курс уже знает. Ко мне сегодня все девчонки хотя бы по разу подошли и спросили, как ты в постели. А когда я начала говорить, что ничего не было, они только смеются. Да и кто поверит? Обычаи-то у большинства рас схожие.