Железный поход. Том 1. Кавказ – проповедь в камне
Шрифт:
Впрочем, политика, равно как и меткие замечания мудрых мужей по тому или иному поводу в этот час мало занимали его государственный ум. Его незаконнорожденный сын, жуткая трагедия, разыгравшаяся несколько месяцев назад в доме старого графа Холодова, нежданный арест доблестного слуги, который с честью исполнил его личную просьбу – вот те стрелы, что огнем жгли грудь главнокомандующего гвардейским и гренадерским корпусами. 27
Он живо припомнил то уже забытое, но пылкое влечение к милой фрацуженке mademoiselle де Ришар, которое закончилось весьма неожиданным, но закономерным финалом. «Что ж, в основе всех великих страстей лежит прелесть опасности – так, кажется, рассуждают французы? – усмехнулся Михаил Павлович, отходя от окна. – Однако не следует предаваться сожалениям о прошлом, жаловаться на перемены, которые нам в тягость, ибо перемена есть условие жизни. Что же до пересуд и скандалов при дворе, то часть их обычно остается в тени. И это всегда лучшая их часть. Вот вам и «правило тени» в действии». Между тем, его тривиальная история с бриллиантовой брошкой-шифром 28 –
27
Михаил Павлович (1798–1849) – великий князь, младший сын Павла I, генерал-фельдцейхмейстер, генерал-инспектор по инженерной части (1825), главный начальник военно-учебных заведений (1831), главнокомандующий Гвардейским и Гренадерским корпусами (1844).
28
Бриллиантовый вензель (брошь) выдавался фрейлинам императрицы.
29
В. А. Нелидова продолжительное время состояла в близких отношениях с Николаем I. См.: Тютчева А. Ф. При дворе двух императоров. М.: Мысль, 1990.
Дальнейшая судьба таких дворцовых особ, после ухода «со сцены», устраивалась по обыкновению весьма не худо, и многие фрейлины, если не все, только мечтали о такой альковной карьере. Бывшие фаворитки, будучи уже в тени, нередко ссуживали немалые тысячи в Инвалидный капитал 30 , продолжали активную светскую жизнь или, напротив, удалялись от общества, так что встретить их способно было лишь во дворцовой церкви, где они ежедневно бывали у обедни.
Перед мысленным взором Михаила Павловича соткался нежный образ его бывшей фаворитки: юная француженка с покатыми обнаженными плечами, красивая особенной фарфоровой красотой светских дам восемнадцатого века. Правильные черты, нежный овал, густые волосы двумя черными крыльями ниспадали на уши и закрывали их.
30
Инвалидный капитал был основан по частной инициативе в 1813 г., служил для выдачи пенсий и вспомоществований раненым военнослужащим, вдовам и детям убитых воинов.
Вспомнил он и тот день, когда эта миниатюрная француженка, о грации и походке которой он любил говорить: «Sie geht nicht, sie schwebt» 31 , родила ему сына. Княгиня Салтыкова зашла к нему около шести утра, крайне взволнованная, и объявила, что у m-lle де Ришар родился мальчик. Будучи отцом уже пятерых законных дочерей, Михаил Павлович испытал сложное, доселе незнакомое ему чувство. Беспокойная радость бежала под руку с горьким отчаяньем правды: l'enfant сей являлся b^atard… а стало быть, и судьба его была предрешена с колыбели.
31
Она не ходит, а парит (нем.)
Князь был крайне подавлен. Как человек чести, он всячески хотел бы приукрасить жизнь своей возлюбленной, своего незаконнорожденного, единственного сына… Увы, царствующий брат – Император Николай – не допускал шуток, когда дело шло о добрых нравах их августейшей фамилии и императорского двора. Михаил Павлович, как никто другой, прекрасно знал нрав Государя и предвидел, случись что, в какой величайший гнев придет тот. Погруженный в глубокую меланхолию, отложив дела государственной важности «на потом», он вынужден был срочно принять суровое, но единственно верное решение. И оно случилось к сроку – гусиное перо начертало строки: «P. S. Прежде, семнадцать лет назад под Гроховым… уж так было угодно судьбе, я «отнял» у вас сына, нынче я вам его возвращаю, граф. Сын мой крещен и наречен Александром в светлую память о том, кто некогда спас мне жизнь».
Да, именно так и гласило отписанное им письмо для графа Холодова. «Несчастный старик… – Михаил Павлович осенился крестом. – Еще раз прости за героя сына…» Его высочество прикрыл глаза… и снова из того кроваво-грозного тридцатого на него неслись перекошенные в крике лица польских улан, и снова его грудь леденил холодный блеск солнца на бритвенных остриях их пик… И слава Всевышнему! – наш, русский эскадрон лейб-гвардии гусарского полка под началом поручика Холодова, что отбил его от когтей неминуемой смерти…
Князь, продолжая пребывать в плену волнительных воспоминаний, опустился в золоченое кресло, неторопливо раскурил ручной свертки кубинскую сигару. Ровное пламя свечей кабинета зажигало розоватые блики на резных рамах старинных картин.
«Да, знание смиряет великого, удивляет обыкновенного и раздувает мелкого человека, – сам для себя констатировал он. – Но что с того мне, коли я знаю правду? Смирение, удивление или радость? Мой сын… мой маленький, единственный сын… Как бесконечно и как отчаянно ты далек от меня… Ах, почему ты не мой наследник?! Я человек, имеющий все, тем не менее о состоянии своей души, своего сердца могу лишь сказать, как в той глупой французской песенке:
Je loge au quatri`eme 'etage,
C'est l`a que finit l'escalier» 32
Глядя
Лебедев Аркадий – еще молодой, но уже обожженный польской войной драгунский офицер в красивом кавалерийском мундире. Породистое русское лицо, на высокий лоб падают упругими завитками темно-русые волосы, и что-то смелое, уверенно-твердое в гордом повороте головы… Вспомнив о ротмистре, о Кавказе, Михаил Павлович вспомнил и о том, как ежегодно, уже третий десяток лет в дворцовой церкви, равно как и по всей России, служили скорбный молебен по случаю начала войны на южных границах Отечества. В этом году при выходе из церкви Государь обратился с речью к офицерам, присутствовавшим на службе. Он сказал им, что гвардия покуда не будет вступать в дело, но что, ежели обстоятельства сего таки потребуют, он сам поведет ее и уверен, что она покажет себя достойной этой чести. Наследник цесаревич Александр подошел к отцу и произнес сакраментальное, вечное: «Рады стараться», которое офицеры дружно повторили хором. Император тепло обнял сына. Но вот незадача: в этой маленькой сцене, участником которой являлся и Михаил Павлович, не чувствовалось ни на йоту одушевления или влечения. «Восточный вопрос – вопрос совершенно отвлеченный для ума петербургского, и особенно для ума гвардейского. Это «ум с порогом», крылья коего постоянно обрезались, ум, перед которым, увы, никогда не открывалось иных горизонтов, кроме парадов Марсова поля и Красносельского лагеря, не вырисовывалось других идеалов, кроме спектаклей оперы или французского балета, мог ли он осознать всю сложность вопроса?!». 33
32
Я живу в четвертом этаже,
Там, где кончается лестница (фр.).
33
Тютчева А. Ф. При дворе двух императоров.
«И, право, – рассуждал Михаил Павлович, – как может ум, воспитанный на такой скудной пище, возвыситься до понимания крупных социальных и политических замыслов и воодушевиться идеей освобождения всех славянских народов и великого торжества православия? Пожалуй, прежде следует растрясти наше дремлющее в неге и грехе общество, перевернуть его вверх дном, прежде чем идеи такого порядка смогут проникнуть в тупые мозги петербургских гвардейцев. Увы, кавказская война идет уже третий десяток лет, а в Петербурге так и не поняли, что не стоит фамильярно похлопывать Кавказ по хребту. Но это мои чаянья, ежели собственная Его Императорского Величества канцелярия имеет на Государя подчас влияние более, чем Он на нее? Брата Константина 34 давно уже нет среди нас… а как славно иметь сейчас Государю его крепкое плечо и преданное сердце. Ободряет и вселяет уверенность в православные души одно: царственный брат мой превыше всего поставил упорядочение законодательства. И железная воля Его служит надежной порукой, что сие будет завершено. И еще, – Михаил Павлович пробежался взглядом по золоченым кессонам потолка, – длительная война с горцами имеет не только темную сторону. Войска, прошедшие этот ад, – лучшие войска в России, а стало быть, и в Европе. Ну вот, dixi et animam levavi… 35
34
Константин Павлович (1779–1831) – цесаревич, второй сын Павла I, главнокомандующий польской армией в 1820 г.; вследствие морганатического брака с Жанетой Грудзинской отрекся от наследования престола и в 1825 г., после смерти Александра I, не принял престола.
35
Сказал и облегчил душу (лат.)
Он вновь по-лисьи улыбнулся чему-то своему и посмотрел на каминные часы швейцарской работы. Стрелки показывали семь часов. На данное время была назначена аудиенция Лебедеву, которого его высочество с нетерпением ждал лицезреть.
* * *
– Что же вы, ротмистр, проходите, прошу. – Михаил Павлович, стоя вполоборота к застывшему у дверей офицеру, любезно указал на одно из кресел. – Садитесь. Дорога была дальней, и вряд ли ее возможно для вас назвать partie de plaisir. 36
36
Увеселительная прогулка (фр.).
– Благодарю, ваше высочество, но я не смею…
– Смелее, садитесь, sans facon 37 – И, точно помогая курьеру преодолеть барьер субординации, Великий князь первым опустился в кресло.
– Видите ли, голубчик, упрямство отличается от стойкости. Упрямец упорно защищает ложь, стойкий человек – истину. Вы, ротмистр, слава Всевышнему, преуспели во втором… и я весьма благодарен вам за верную службу. Знаю, знаю о том несчастье, что приключилось в Вильне, иначе, как бы я смог вызволить вас из петли судьбы. Успокою: вы вне подозрений, mon cher. Древние говорили: «Feci quid potul, faciant meliora potentes» 38 . Что делать, жизнь тасует нас, как карты, и только случайно – и то ненадолго – мы попадаем на свое место. Что до убийства графа… конечно, безмерно жаль старика.
37
Без церемоний (фр.).
38
Я сделал, что мог, кто может, пусть сделает лучше (лат.).