Железный шериф
Шрифт:
– Проворная, - сказал посыльный.
– Слишком проворная.
Шанаги запомнил название фирмы, написанное на борту повозки, помахал на прощание рукой и отправился дальше. Но завернув за угол, бросился бежать.
Он знал, что Моррисси сидит в своем игорном доме и поспешил именно туда.
Том вошел в комнату и увидел, что Моррисси сидит за столиком в компании незнакомых людей, перед ним стояла кружка пива, в кулаке зажата сигара.
– Сэр? Мистер Моррисси?
– Старик Моррисси не любил, когда его прерывали. Он резко обернулся, однако увидев Тома, смягчился.
–
– Мне надо поговорить с вами, сэр. Как можно скорее.
Моррисси изумленно уставился на Тома. На протяжении полутора лет, с тех пор, как он впервые увидел мальчишку, тот никогда не осмеливался заговорить первым. Он не путался под ногами, делал, что велено, и держал язык за зубами.
– Что такое?
– Наедине, сэр. Я должен поговорить с вами один на один.
Моррисси отодвинулся от стола.
– Надеюсь, вы извините меня, джентльмены.
Взяв пиво в одну руку, сигару в другую, он проводил Тома к уединенному столику, уселся и знаком показал Шанаги, чтобы тот занял место напротив. Так в чем же дело, малыш? Как ты знаешь, я занятой человек.
– Сэр, я только что видел Мейд O'Килларни.
– Кого? Что это за Мейд? Или кто это?
– Лошадь, сэр. Скаковая лошадь. Она развозила мясо в Файв Пойнт.
Моррисси вставил сигару в рот.
– Скаковая лошадь тянет мясницкую повозку? Должно быть, она не так уж хороша. Может сломала что-нибудь?
– Не думаю, сэр. Она выглядела прекрасно, только неухоженная. Я хорошо ее знаю. Она необычайно резвая, и даже если находится не в лучшей форме, от нее можно иметь жеребят, сэр.
– Ладно, парень. Не торопись и расскажи мне все подробно.
Как давно это было? Шанаги, подложив руки под голову, смотрел на шелестящую вверху листву. Десять лет назад? Давно, очень давно.
Медленно и подробно он рассказал Джону Моррисси о Мейд, как присутствовал при ее рождении, как объезжал ее на тренировках и участвовал в первых скачках.
– Мейд выиграла, - объяснял он, - потом опять выиграла. Она победила еще дважды с другим жокеем, затем ее владелец проигрался в карты. Он потерял Мейд и ее продали какому-то американцу.
Моррисси стряхнул пепел.
– Ты не ошибся?
– Уверен. Первые подковы ей выковал мой отец. Я играл с ней мальчишкой. Нет, я не ошибаюсь, да и она меня вспомнила.
– Сколько ей сейчас?
– Пять лет... чуть больше.
Через два дня Моррисси его вызвал.
– Том, мой мальчик, как тебе понравится ездить на мясницкой повозке?
– Как скажете.
– Тогда считай, что у тебя новая работа. Будешь развозить мясо и проверишь лошадь. Как я понимаю, все доставки должны быть закончены к полудню. Когда освободишься, отведешь лошадь к Фенвею. Завтра суббота. Утром выведи ее на дорожку и немного поработай. Легонько. Понаблюдай, как она двигается, не случилось ли с ней чего. Там будет Локлин, он хорошо разбирается в лошадях. Он будет за вами присматривать. Сейчас никаких рекордов, потому что жила Мейд в плохих условиях и обращаться с ней надо заботливо. Но не вздумай ее вычесывать и скрести. И ни слова никому, ты понял?
Воскресное утро было холодным, с привкусом тумана в воздухе. Он вывел Мейд на дорожку, и Локлин ободряюще махнул рукой.
– Один круг, парень. Посмотрим, как она двигается. Может мы что-то имеем, а может нет.
Когда они выехали на дорожку, Мейд вспомнила. Голова ее вздернулась, она закусала удила.
– Не сейчас, малышка. Успокойся... Успокойся!
Мейд пустилась в галоп и прошла один круг. Когда Шанаги натянул поводья возле ворот, его уже ждал Локлин.
– Хорошо идет. Немного застоялась, вот и все.
Том сделал еще один круг, на этот раз чуть быстрее. Мейд натягивала поводья, стремясь пуститься вскач, и ему приходилось сдерживать кобылу.
– Как она себя вела?
– спросил Локлин, когда они вернулись к началу дорожки.
– Она боец, мистер Локлин. Она любит выходить из-за спины, и если в ней что-то осталось от прежних времен, она сможет мчаться, как вихрь.
С неделю он развозил мясо на повозке, запряженной другой лошадью, очень похожей на Мейд. После полудня он работал на ипподроме. У Мейд было врожденное желание к соперничеству, она любила скачки и любила побеждать. Шанаги не знал, что задумал Моррисси, но догадывался, что тот задумал заработать на этой лошади кучу денег.
– Том, - сказал однажды Моррисси, - некоторое время не показывайся на Барклай-стрит.
– Он прикурил новую сигару. Туда приходит играть один человек, который мнит себя знатоком лошадей. У него есть своя кобыла. Этот человек хвастается, что она лучшая в мире, а мой друг хочет поймать его на слове.
Как-то утром Том должен был доставить мясо на Барклай-стрит. Он остановился, чтобы взять пакеты с мясом из повозки, когда увидел Моррисси. С ним было несколько человек, и Том услышал, как один из них сказал: - Что? Да моя кобыла выиграет у любой из них. Повторяю: у любой!
В голосе говорившего слышались высокомерные нотки, однако Шанаги не обернулся, хотя ему очень хотелось.
– Боб, - произнес другой голос, - ты все время болтаешь о своей драгоценной кобыле. Мы слышим от тебя много, но ничего не видим. По-моему, ты просто треплешься.
– Ничего подобного! Она выиграла шесть последних скачек и выиграет следующие шесть! Если хочешь поставить на кого-нибудь другого, выбирай себе лошадь!
– Ба!
– в голосе Суини сквозило презрение.
– У меня нет лошади, и ты это прекрасно знаешь. Однако мне кажется, что кроме слов и тебя ничего нет. Могу спорить, что эта дохлятина перескачет твою кобылу.
– Что?
Мейд, в шорах и с сеткой от мух, с поникшей головой стояла в ожидании Тома и вяло подгребала копытом дорожную пыль.
– Не будь идиотом, Суини, - запротестовали остальные, - эта кляча свое отбегала. Во любом случае такое животное вряд ли сможет перейти даже на рысь. Все, что она может, - это тянуть повозку.
Из игорного дома вышел Локлин.
– Что такое? Что происходит?
– Суини только что поспорил, что вот эта водовозная кляча победит Уэйд Хэмптон Боба Чайлдерса. Он, конечно, шутит, но...